Из этих выводов следует, что эксперты не исключали возможности бактериологической войны, хотя и старались смягчить ее значение. Однако любопытным представляется то обстоятельство, что уже в 1923 г. БО, еще не применявшееся даже в тактических операциях, рассматривалось как оружие массового поражения. Например, в докладе этой же комиссии было отмечено, что «химические и бактериологические методы придают будущей войне особенно бесчеловечный характер и доводят опасность войны до крайнего предела, вплоть до угрозы существованию человечества и цивилизации». Собрание Лиги Наций, заслушав этот доклад, ограничилось тем, что поручило совету: 1) опубликовать доклад комиссии и 2) озаботиться самой широкой популяризацией этого вопроса (Блюменталь Н., 1932).
В результате прений в Женеве был выработан следующий протокол.
«Нижеподписавшиеся полномочные представители от имени соответствующих государств:
считая, что применение на войне удушливых, отравляющих или подобных газов, так же всяких аналогичных жидкостей или веществ, по справедливости было осуждено общим мнением цивилизованного мира;
считая, что запрещение этого применения сформулировано в договорах, к которым присоединилась большая часть государств мира;
в целях заставить признать во всем мире это запрещение включением как неотделимую часть в международное право, которое одинаково обязательно для сознания и для практики государства, — заявляют:
что Договаривающиеся Высокие Стороны, поскольку они еще не присоединились к этим договорам, признают это запрещение, принимают распространение этого запрещения на средства бактериологической войны и согласны рассматривать себя, как связанных между собой, согласно этой декларации.
Договаривающиеся Высокие Стороны приложат все усилия, чтобы побудить другие страны примкнуть к настоящему протоколу. Это присоединение будет сообщено Президенту Французской Республики и через него всем государствам, подписавшимся и примкнувшим к этому протоколу. Это присоединение будет действительным со дня оглашения, сделанного правительством Французской Республики.
Настоящий протокол составлен в Женеве 17 июня 1925 г.»
Протокол подписали: Германия, США, Австрия, Бельгия, Британская империя, Канада, Ирландия, Франция, Индия, Болгария, Чили, Китай, Колумбия, Дания, Египет, Испания, Эстония, Абиссиния, Финляндия, Греция, Венгрия, Италия, Литва, Латвия, Люксембург, Норвегия, Панама, Голландия, Персия, Польша, Португалия, Румыния, Сальвадор, Сиам, Швеция, Швейцария, Сербия, Чехословакия, Турция, Парагвай, Венесуэла. Однако в 1920-х гг. ратифицировали этот протокол только Франция, Венесуэла, Австрия, Египет и Италия. США не ратифицировали протокол, так как при его обсуждении в сенате возникла политическая оппозиция, этот вопрос был снят с повестки дня и не обсуждался до 1969 г. СССР ратифицировал его 5 апреля 1928 г. Единственной крупной страной, не ратифицировавшей протокол, была Япония.
Протокол не предусматривал процедур контроля или рассмотрения жалоб, а также санкций за его нарушение. Он запрещал лишь применение, но не запрещал изготавливать и хранить в неограниченных количествах химические и бактериологические агенты и оружие.
Для понимания существовавших после Первой мировой войны представлений о БО, обратимся к докладам экспертов специальному комитету по химическому и бактериологическому оружию, сделанным на конференции по разоружению, проведенной в 1924 г. Лигой Наций.
Профессор ди-Нола (di-Nola), работая совместно с профессорами Майером (Mayer) и Зильбершмидтом (Silberschmidt), рассмотрели вопросы, касающиеся подготовки к бактериологической войне, и пришли к вполне определенным выводам. «Эта подготовка, — утверждали они, — должна быть строго запрещена». Затем они утверждали, что в действительности невозможно воспрепятствовать какому-либо государству проводить такую подготовку.
Далее эксперты поставили вопрос о том, каков будет характер бактериологической войны. Ниже по работе Sartory А. и Sartory R. (1935) воспроизводится их мнение по этому вопросу.
«Проблема бактериальной войны представляется совершенно иной, чем проблема войны химической. В области химической войны у нас есть уже пережитый нами опыт. Напротив, бактериальная война представляется для нас еще загадочной. Мы можем только представлять себе, какова она может быть, каким образом она может быть подготовлена, и какими способами следует предохранять себя от нее.
Мы знаем, что именно представляет собой внезапно вспыхнувшая эпидемия. Мы знаем, что она может быть вызвана, например, заражением вод вирулентными бациллами. Таковы эпидемии, вызываемые бациллой Эберта (возбудитель брюшного тифа) или холерным вибрионом. Некоторые эпидемии вызываются распространением паразитов, носителями которых являются или очень распространенные во всем мире животные, как крыса (чума), или насекомые, имеющие жало, как комар-анофелес (малярия) и т. д. Таким образом, о средствах распространения спонтанной (внезапной) эпидемии у нас уже есть представление, но о том, что такое экспериментальная эпидемия, поражающая людей, мы совсем не знаем. Следовательно, мы не располагаем достаточными данными, чтобы судить о размерах и важности возможной бактериологической войны.
О действии бактериальных возбудителей и вообще о заразных болезнях мы знаем лишь то, что эти болезни различаются между собою длительностью инкубационного периода и часто весьма типичными признаками, а также то, что отдельные индивидуумы чувствительны к заразным болезням в неодинаковой степени. Следовательно, действие бактериального нападения не может быть заранее вполне реально предусмотрено, и опасность будет, конечно, колебаться в зависимости от положения страны (тропики, Европа), от того или иного времени года, от того или другого индивидуума».
Обращаясь затем к опасности бактериологической войны, эксперты заявили:
«Принимая во внимание наши современные познания в области вакцинации, мы не думаем, что возможный агрессор сможет вакцинировать свое население против заразной болезни и пользоваться затем этой болезнью для совершения агрессии против другой страны. В отношении всех эпидемий, кроме оспы, — этой, очевидно, единственной болезни, против которой можно эффективно вакцинировать людей, — агрессор сам будет подвергаться большому риску заражения. Нужно прибавить, что, если он вызовет эпидемию на территории противника, а затем сам займет эту территорию, он подвергнется большому риску. Его собственные войска могут сделаться носителями возбудителей и передать заболевание в тыл и внутрь страны. Немногим меньше будет опасность и для обороняющейся страны, если она станет применять бактериальное оружие хотя бы лишь в случае отступления, потому что эпидемия распространится ведь не только по фронту, но и в глубь страны. Теоретически возможно предположить передачу возбудителя на расстоянии с целью избежать опасности для самой страны, но практически будет невозможно ограничить вызванную эпидемию одной только прифронтовой полосой.
Эффективная борьба против бактериальной войны может быть с наибольшим успехом достигнута в государстве, где придается огромное значение вопросам гигиены. Хорошо поставленная в мирное время санитарная служба может быть лучшим оружием против бактериального заражения. Чем больше будет развита санитария, тем меньше будет опасность от применения средств бактериальной войны. Но мы не можем утверждать, что даже в совершенстве налаженная санитарная служба сможет наверняка справиться с эпидемией, вызванной искусственным путем (epidemie experimentale)».
