Натолкнувшись на черную бездну его глаз, я сбилась с мысли и замерла. А вот сердце, наоборот, пустилось в бега. В смысле, попыталось выпрыгнуть из моей груди. Я моргнула для верности, вдруг ящер - галлюцинация. Учитывая, сколько я в последнее время о нем думаю, такое вполне вероятно. Но он не исчез, не испарился, разрушая все мои надежды спокойно приготовить ячу для Фелисы, а заодно и собственный образ в моей голове.
Ну не может же Берговиц сидеть во главе длинного кухонного стола, что-то читать на своем планшете и пить ароматную ячу! Ему ее вместе с миниатюрными корзинками с икрой рыбы сай должна приносить Майя. Желательно на серебряном подносе и точно в столовую. Хотя почему именно в столовую? Это его дом. Захочет, может хоть на крыше или в подвале предаваться гастрономическим удовольствиям.
Его взгляд тем временем спустился на мою короткую юбку, скользнув по обнаженным ногам, и это заставило меня отвиснуть и наконец-то перешагнуть порог кухни.
— Я могу приготовить ячу? - поинтересовалась спокойно, хотя сердце продолжало неистово трепыхаться в груди.
— Можете, - кивнул ящер.
И правда. Ерунда какая-то. Не в спальню же я к нему пришла! Быстро все сделаю и уйду.
Он что, опять рассматривает мои колени?
Я прошла мимо ящера, налила воду из кулера в небольшой чайник, что стоял на разделочном столе. Ее необходимо было нагреть до определенной температуры, иначе яча не заварится или потеряет вкус.
— Помощь нужна? - спросил Берговиц прямо за моей спиной, из-за чего я от неожиданности едва не выронила чайник.
Когда только успел подняться и подойти? Или скорее - подкрасться!
— Благодарю за предложение, - улыбнулась я так вежливо, насколько могла, отодвигаясь поближе к столу и подальше от ящера, - но не хочу отвлекать вас от дел.
— У меня перерыв.
— Тогда подскажите, пожалуйста, где хранится яча.
Вместо ответа он неожиданно подался вперед, чуть ли не вжимая меня в край стола, обволакивая терпким запахом своего парфюма и темной аурой, от которой меня перетряхнуло от макушки до пяток.
— Что вы делаете? - спросила почему-то хрипло.
— Показываю вам, где хранится яча.
Над моей головой действительно разошлись створки шкафа с множеством прозрачных банок, в которых хранились ароматные травы.
Я чувствовала, что он забавляется, и это раздражало. Не в смысле даром чувствовала, а просто знала. Хотя возможно, сказалась недавняя нервотрепка. Ну или от чужих эмоций я уже начинала путаться в своих, поэтому видела то, чего в помине не было. А от близости Берговица путалась еще больше.
— Может, знаете, какую любит пить ваша дочь?
Он забрал из моих рук чайник, при этом скользнув пальцами по пальцам, отчего мои колени слегка подогнулись, а губы пересохли. Всегда гадала, не мешают ли ящерам когти, но сейчас подумала, что совсем не мешают. Прикосновение Берговица кожа к коже было мягким и коротким, и я будто в оголенный нерв превратилась.
Да что же со мной такое творится?
— Фелиса сама попросила ячу, лисс Рокуш?
— Да, - растерялась я. - С молоком.
— Она ненавидит ячу, и у нее непереносимость лактозы.
То есть очередная каверза от девчонки? Мне казалось, что тему мы уже закрыли. Вот… ящерица!
— Фелиса предпочитает фруктовые смеси, обязательно со льдом. Фрукты в холодильнике.
— Спасибо, что предупредили.
— Обращайтесь, - Берговиц подхватил со стола планшет и направился к дверям, но на выходе обернулся. - Лисс Рокуш… Прикрывайте свои колени.
— Чем вас не устраивают мои колени, листер Берговиц?
— Тем, что их видно, - припечатал меня взглядом ящер.
— Хорошо, - кивнула я.
И на следующий день надела платье с пышной юбкой ниже колен, но с обнаженными плечами и откровенным декольте.
С Берговицем мы снова столкнулись на кухне, когда Фелиса отправила меня за сэндвичами. На этот раз он был не один, а с помощницей, и они что-то оживленно обсуждали. При виде меня, ящер прервал свою речь: его взгляд скользнул в ложбинку между грудей. Что, конечно же, не укрылось от Майи. Последняя полыхнула гневом так, что я поспешила разогреть сэндвичи и покинуть кухню, чтобы не находиться в столь ядовитой атмосфере.
Как назло, она (то есть Майя, а не атмосфера) догнала меня на лестнице. С видом строгой учительницы помощница указала на меня когтистым пальцем и поинтересовалась:
— Лисс Рокуш, потрудитесь объяснить свой внешний вид.
Я же только приподняла бровь: не собиралась с ней церемониться.
— А что не так с моим видом, лисс Горез?
— Он слишком… вызывающий!
Думаю, это самое мягкое слово, которое характеризовало меня по мнению Майи.
— Я строго соблюдаю дресс-код, назначенный моим боссом, - ответила спокойно.
— Листер Берговиц не позволяет в таком ходить!
— Мой босс - Фелиса, а не листер Берговиц, - поправила я. - Впрочем, с ним мы тоже уже обсуждали мои колени. Он сказал, что главное, чтобы они были прикрыты и не отвлекали его от работы, и как видите, я сегодня в длинной юбке.
При упоминании моих коленей и внимания ящера к ним Майю всю перекосило.
— Об остальном листер Берговиц умолчал, - невозмутимо добила я. - Но если у него есть вопросы, пусть решает непосредственно с моим боссом.
Несмотря на то, что я его не чувствовала, все равно почему-то знала, была уверена, что Берговиц не станет цепляться к такой мелочи. А даже если попробует надавить на дочь, Фелиса все сделает отцу назло. Потепление в их отношениях так и не наступило.
Впрочем, перемирие не наступало не только у них.
После встречи в Брасе Нат так и не позвонил. А ведь почти неделя прошла с нашей ссоры: завтра календарь обещал субботу. Я не представляла, сколько братец собирается дуться, но уже отчаянно скучала и готова была позвонить сама. Мне его отчаянно не хватало, наших разговоров и подколов-шуточек, уютных посиделок на кухне и смеха. Именно с ним я всегда могла говорить обо всем, именно с ним хотела посоветоваться.
О том, почему я не чувствую Берговица.
Ведь в Сети ни о чем подобном не писали. Точнее, там были жалкие крохи информации, которая мне совсем не помогла. В основном о том, что из-за недостаточного уровня способностей эмпата глубинные эмоции некоторых ящеров могут быть скрыты.
Но мой уровень был более чем достаточным.
От нечего делать я каждый день отслеживала в доме Берговица каждого, кто там находился. И если во вторник всех их чувствовала смутно, то в пятницу я могла почувствовать всех и каждого одновременно. Начиная от горничных и злюки-помощницы и заканчивая маленьким Марко. Младшего Берговица я видела лишь однажды из окна, когда он бегал по прилегающему к дому заднему двору, мы с ним совсем не сталкивались, но к его эмоциям я тянулась больше всех - они были светлыми, яркими, искренними и всегда вызывали улыбку. Единственным белым пятном для моего дара оставался сам Ладислав Берговиц. И эта загадка раздражала меня сильнее выходок его дочери.
