И, как говорят следователи, с этого момента — поподробнее. Основная особенность последней информации в том, что на этом корабле в 1933 году в должности помощника командира «отметился» выпускник параллельных классов при ВМУ им. Фрунзе — старший лейтенант Виктор Пархоменко, ставший к 1955 году командующим Черноморским флотом. Но и это еще не самое главное: в период с декабря 1938 по 1940 год Амурской флотилией командовал еще один будущий командующий Черноморским флотом — адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский. Нужно ли упоминать о том, что Филипп Сергеевич — выпускник все тех же параллельных классов, снискавших себе славу как рассадник воинствующих недоучек. Кстати, с ноября 1943 года по март 1944 года вице-адмирал Филипп Октябрьский был «сослан» на Амур за безобразные просчеты в ходе проведения десантной операции в Новую Озерейку, приведшие к большим потерям в людях и в технике. В тот период капитан-лейтенант Хуршудов, как помощник командира монитора, вполне мог привлечь к себе внимание опального адмирала — ветерана Амурской флотилии. Если кто сомневается в истоках порочной цепочки, напомнившей о себе на палубе терпящего бедствие линкора, то можно обратиться к архивам и воспоминаниям современников исследуемых нами событий (ЦВМА. Ф. 2. Оп. 96. Д. 116. Л. 91).
Тринадцать лет прослужил на Амуре Георгий Хуршудов, сделав там заметную карьеру. В 1950 году он уже командир дивизиона мониторов, в 1951 году — флагманский штурман Хабаровской бригады речных кораблей — должности весьма солидные и ответственные. Во все времена флотские кадровики, в основном не знавшие ни речной, ни морской специфики, очень настороженно относились к офицерам, назначаемым на морские театры с речных. Так что без определенных потерь при переводе с Амура в Севастополь было не обойтись. В сентябре 1951 года контр-адмирал Пархоменко, передав командование эскадрой контр-адмиралу Уварову, становится начальником штаба флота, в чьей компетенции стало решать вопросы переводов офицеров, назначений командиров кораблей 2-го — 3-го ранга. Если анализировать послужной список капитана 2-го ранга Хуршудова — у него были неплохие перспективы для службы на кораблях Черноморской эскадры. Да и потом, не начальником же склада офицер назначался.
В июле 1951 года он назначается командиром миноносца «Летный» (бывшего итальянского фрегата «Ардиментозо») в составе бригады учебных кораблей ЧФ. Ему бы затаиться до времени, служа командиром эскадренного миноносца, по водоизмещению и вооружению сравнимого с нашими новыми СКРами 50-го проекта. При наличии в составе эскадры таких лихих «миноносников», как Виргинский, Соколан, Сивенко, рассчитывать на назначение командиром дивизиона миноносцев, и тем более начальником штаба бригады, не приходилось. Оставалось одно — ждать подходящей обстановки для поступления в академию. Но взыграл восточный армянский темперамент — решил объехать всех потенциальных конкурентов на «раздолбанной телеге, запряженной парой чумных ломовых лошадей». Согласился на назначение старшим помощником командира линейного корабля. В декабре 1953 года капитан 2-го ранга Георгий Александрович Хуршудов был назначен старшим командиром линейного корабля «Новороссийск», сменив в этой должности капитана 1-го ранга Александра Кухту. Это была чистейшей воды авантюра, но не большая, чем, к примеру, назначение старшим помощником командира крейсера «Куйбышев» бывшего командира дивизиона бронекатеров Дунайской флотилии Героя Советского Союза капитана 2-го ранга Виктора Великого.
Старший помощник командира капитан 2-го ранга Г. А. Хуршудов действительно не смог полноценно заменить командира в ту трагическую для корабля и экипажа ночь, но произошло это, прежде всего, потому, что он отсутствовал на линкоре, а когда с большим опозданием прибыл на борт аварийного корабля, то изменить что-либо уже было поздно. Очень похоже, что при редактировании обязанностей старшего помощника для Корабельного устава 1959 года перед глазами адмирала С.Г. Горшкова стоял печальный и трагический образ Георгия Хуршудова. Основные дополнения и изменения в Корабельный устав вносились под впечатлением катастрофы «Новороссийска», и задача при этом стояла впредь не допустить подобных бед. Именно тогда впервые в уставе появилась фраза: «Должность старшего помощника командира не совместима с частым оставлением корабля». Как логическое следствие — требование: при отсутствии командира на корабле остается старпом.
Работая над нашим материалом, ведя некое расследование, мы в полной мере ощущаем, что эти строки, не условно, а фактически написаны кровью — в том числе и кровью моряков, погибших при катастрофе «Новороссийска». Что же касается тех обвинений, что были предъявлены Хуршудову на всех уровнях, начиная от командира эскадры и до председателя Правительственной комиссии, то по большей части они носили какой-то вымученный, «дежурный» характер. К примеру: «оказался слабо подготовленным не только как командир и старпом, но и как профессиональный моряк для службы на линкоре». Вся предыдущая, да и последующая за катастрофой служба Хуршудова напрочь опровергает эти голословные обвинения. Да, действительно, практика службы на речных мониторах, да и на крошечном миноносце не могла привить офицеру навыков в управлении громадным кораблем и экипажем в полторы тысячи человек.
Когда Хуршудов назначался старшим помощником, линкором командовал Федор Измайлов, имевший опыт командования эскадренным миноносцем, лидером, крейсером.
В тех условиях это назначение, при всех отмеченных нами минусах кандидата в старпомы, предполагало, что Измайлов «подтянет» Хуршудова до своего — командирского — уровня. А на что делался расчет при назначении командиром Кухты, при старпоме, так и не достигшем желаемого уровня?
Но если уже факт этого назначения состоялся двумя годами ранее, то и командира следовало подобрать с учетом опыта службы старшего помощника. Да и потом, чему мог научить Хуршудова Кухта, который сам прослужил в должности старпома линкора не более года, а в должности командира ему только предстояло осваиваться? В этой ситуации претензии и обвинения за недостаточный уровень подготовки старпома и командира следовало предъявлять тем, кто назначил их на должности.
Как общий вывод — старпому следовало еще учиться, а командир был еще откровенно слаб для своей должности.
Если и предъявлять претензии к бывшему старшему помощнику командира линкора, так исключительно в том, что на корабле были слабо отработаны отдельные элементы повседневной организации, что в значительной мере проявилось в, экстремальных условиях борьбы за спасение корабля. И об этом мы еще неоднократно будем вести речь.
С учетом вышесказанного цитирование выдержек из протоколов опросов Хуршудова и претензий, предъявляемых к нему председателем Правительственной комиссии, теряют всю их кажущуюся актуальность.
К примеру, из опроса капитана 2-го ранга Хуршудова председателем Правительственной комиссии В.А. Малышевым 3 ноября 1955 года:
«Ваши письменные объяснения, мягко говоря, жиденькие, не те, что должен был бы дать командир линкора; надо бы дать объяснения грамотные, поскольку вопрос идет о борьбе за живучесть корабля. Не вредно командиру линкора призвать на помощь технику, потому что линкор — это корабль, который управляется техникой, а не окриком. Вы не представляли себе, каким кораблем командовали. Вы же чушь нарисовали — до броневой палубы не было непроницаемых переборок. Человек не знает, не может нарисовать цитадель корабля, не знает, где находятся креповые отсеки… Вы — военный моряк и не знаете корабля, не знаете жизненно важных частей корабля, от которых зависит жизнь корабля, жизнь полутора тысяч человек команды».
