— Вот как. И что же с ними стало? — гость с интересом склонил голову, моргнув своими огромными глазами.
Ремесленник только пожал плечами.
— Ты знаешь, как работает последняя проверка? Что произойдёт, если жемчужины коснётся не-масори?
— Разумеется, — гость утвердительно кивнул.
Вараам прошёлся вдоль комнаты, в которой они сидели, и невозмутимо продолжил:
— Сперва я чётко выполнял инструкции и растворял тела в кислоте. Однако маленькое поселение, вроде Кабаньей Пущи, не чета большому городу, где каждый второй житель увлекается алхимией. От реакции, скажу я тебе, вони столько, что забываешь обо всём на свете. Вот я и забросил инструкции: стал закатывать их в каменный раствор и сплавлять блоки на дно реки, там их точно искать никто не станет.
— Находчиво. Впрочем, инструкции предписывают адаптировать решения под конкретные ситуации, так что вряд ли тебя можно упрекнуть в чём-либо, — согласился с ремесленником гость.
— А вот тебя — вполне. Бессмысленные обычаи — последнее, к чему мы можем быть склонны. Теперь к делу. Империя стягивает силы к границе. Похоже, они не на шутку переполошились с этой атакой на Соленую Гладь.
— То был не набег, — мрачно заметил гость.
Вараам негромко хмыкнул.
— Это объясняет, почему имперцы так бурно реагируют. Не думал, что когда-нибудь увижу это, но похоже, что «Восточный поток» всё же прервётся, — старый масори с сожалением покачал своей массивной головой, — много там всего осталось? В схроне под твоей лавкой.
Второй масори отрицательно мотнул головой:
— Мелочь. В основном — древности и предметы коллекций.
— Ну знаешь, — с недовольством в голосе возразил Вараам, — они тоже стоят немалых денег в центральной Империи и цены на них будут только расти. Особенно — с учётом нынешней обстановки в пустыне. Не всегда ведь попадаются артефакты.
Гость коротко кивнул.
— Не всегда. Но в этот раз нам, можно сказать, «повезло», — с этими словами он извлёк из своей дорожной сумки небольшой тряпичный свёрток и положил его на стол, — мне нужно найти покупателя на это, а потом убраться как можно дальше от границы с пустыней.
— Да мы и так вроде в доброй паре сотен миль, куда уж дальше? — усмехнулся было ремесленник, но заметив мрачный вид своего собеседника, решил не продолжать, — ладно, если насчёт того, чтобы выбраться отсюда, я могу что-нибудь придумать, то вот со вторым может выйти туго. Кабанья Пуща ведь просто транзитная точка для нашего товара, покупатель здесь не водится от слова «совсем», сам же знаешь.
Вараам сделал небольшую паузу, испытующе глядя на своего соплеменника, но тот оставался непоколебим, словно каменное изваяние.
— Есть у меня один вариант. Может и выгорит, — многозначительно произнёс ремесленник и лукаво улыбнулся.
* * *
Вернувшись в корчму, Сарен отправил свою спутницу наверх, а сам сел на один из высоких табуретов, что стояли вдоль стойки в главном зале. Выложив перед собой несколько медных монет, он указал корчмарю на покоившиеся на полках бутылки с вином. Мужчина пересчитал взглядом деньги, после чего ловко сгрёб их со стойки.
Помедлив с секунду, корчмарь вытянул с самого верха глиняный сосуд без ручки. Горлышко его венчала корона из красного воска, ставшего серым от пыли. Мужчина чиркнул по пробке большим пальцем, вопросительно воззрившись на Сарена. Тот отрицательно покачал головой и взял закупоренную бутылку с собой.
Деревянные ступени отзывались тихим поскрипыванием, которое было особенно хорошо различимо при медленном шаге. Провернув ключ в замке, спайранец легонько толкнул дверь плечом и прошёл внутрь. Веспер лежала на кровати, закрыв лицо левой рукой и тихо посапывая. Её рот был забавно приоткрыт, как если бы она замерла на полуслове.
— Кажется, этот вечер я проведу один, — усмехнувшись себе под нос, Сарен поставил запечатанный кувшин с вином на стол.
Рядом покоилась его дорожная сумка с туго затянутыми тесемками, которые для верности были связаны в узел. Обернувшись на спящую Веспер, наёмник кивнул в такт собственным мыслям и подтянул стул поближе. Присев, он развязал сумку, однако внутрь не полез — вместо этого спайранец просунул два пальца в прошитую полость через которую проходили тесёмки, а другой рукой потянул одну из них на себя. Наружу показались два маленьких узелка, между которыми был продет перстень-печатка. Поднеся его поближе к лицу, наёмник провёл пальцами по витиеватой резьбе, которой была выполнена буква «В».
Последний раз он доставал его должно быть с год назад. Удивительно, как быстро пронеслось это время. Тогда, помнится, он точно так же сидел в комнате корчмы, правда не в Кабаньей Пуще, а в Хогге. На месте кувшина с вином стоял белый чайник из обожжённой глины, испускавший непрерывный поток ароматного пара. Пить вино на той жаре было совсем невозможно, а пенное в пустыне бывало едва ли чаще самого Императора. Тогда перед ним на столе лежал пузатый мешочек самоцветов, которых бы с лихвой хватило на путешествие в центральную Империю, несколько месяцев беззаботной жизни, любые разрешения и поддельные документы. Он сказал себе перед тем заказом, за который получил в итоге столь щедрое вознаграждение, что непременно соберётся и осуществит свой давний план. Поедет в столицу, посетит библиотеку, что гордо именуется Хранилищем Знаний Гидона Великого, а там — архивы благородных родов Гидонианской Империи.
За годы в пустыне он успел узнать и о том где можно раздобыть недостающие куски головоломки, оставленной ему Арлисой, и о том как именно это сделать. Не успел он только всего этого осуществить. Вплоть до сегодняшнего дня время как-то совсем не ощущалось, а теперь…
Мысли его снова вернулись к рассказанной сегодня истории. Вернее, к её продолжению, о котором наёмник тактично умолчал. Проведя большим пальцем по печатке, он на долю секунды вернулся в тот момент, когда стоял перед Арлисой. Как сейчас он чувствовал на своих губах её поцелуй. Такой приятный и ускользающий…
Следом за воспоминаниями последовал укол совести. Почему он не потянул за данную ему ниточку ещё тогда? Ведь если ему было всё равно, стал бы он носить с собой этот перстень на протяжении последних шестнадцати лет, оберегая его, как своё самое большое сокровище?
Наёмник никогда больше не встречал таких девушек. В Арлисе всё было «слишком»: слишком прямолинейная, слишком честная, слишком упёртая. Она словно жила какой-то утрированной жизнью, где не было места сомнению и полутонам. А ещё она была слишком красива… Любая другая в сравнении с ней меркла. Любая, включая Веспер.
Все эти мысли раздражали наёмника, потому как изменить уже ничего было нельзя. Шестнадцать лет и два месяца, как нельзя. Как же глупо было хранить это кольцо, и как глупо любить призрак из прошлого. Чем больше Сарен думал об этом, тем сильнее злился на себя. Если бы кто-то всё же принимал души в обмен на желания, он пожелал бы лишь одну встречу с Арлисой.
