— А я Линк. — Она важно протянула ладошку. — И я тебя не боюсь!
Какая смелая девочка. Смелая и глупая, вся в рыжую мамашу. Я пожал грязные и тонкие пальчики. Совесть не вовремя напомнила о себе, так что пришлось ее заткнуть.
– Χочешь печенье, Линк? — душевно спросил я и увидел ответ во вспыхнувших голубых глазах.
Отдал угощение и смылся, пока София не вернулась. Хотя хорошо бы взять хворостину и всыпать нерадивой мамаше, которая не научила ребенка, что брать сладости у незнакомцев — опасно для жизни и здоровья.
Впрочем, мне это только на руку. Вышел за ограду, ухмыляясь и размышляя, что может напугать девушку так, что бы она неслась отсюда, сверкая пятками. Раз уж приставания такого урода, как я, ее не проняли, найду другой способ. А от приставаний хуже лишь мне, кажется…
Ничего, утром рыжей здесь уже не будет.
На холмах дурманяще пахло кедром и землей, солнце плескалось в ночных лужах, ползли из-под лежалых листьев желтые пушистые шарики цветов. Звенели птичьи трели, предвещая начало тепла. Первая птица мазнула крылом щеку, подлетев слишком близко. Я удивленно поднял голову, прищурился. Вторая покружила над головой, словно примериваясь к макушке. И тут же появилось ещё с десяток! Они стаей вертелись вокруг меня, издавая истошные крики, уже мало похожие на пение! Что за жротовы проделки?
— Отвалите! — рявкнул я, махнув рукой. И тут же получил снарядом птичьего помета на голову! А потом на плечи! На куртку, штаны и даже ружье, которым пытался отмахиваться от свихнувшихся пернатых!
Взвыл и понесся в сторону родников. Однако одуревшие летуны устремились за мной, и каждая считала своим долгом оставить на мне одну, а то и несколько своих меток! Ругаясь и шипя сквозь зубы, я добрался пещеры, в которой стояла лужа холодной воды, и только тут догадался стянуть куртку и обнюхать ее. Сквозь резкий и кислый запах птичьего помета пробился другой — сладковатый. Знакомый. Такие капельки помогают уснуть. А еще приманивают пернатых!
Я отчетливо скрипнул зубами, почесал макушку. Взвыл, ощутив помет в волосах. И от мысли, что снова придется себя отмывать, лезть в воду, стирать вещи, мерзнуть, совесть уползла в самую дальнюю нору моей души. Верно, пряталась от гадкого запашка.
Вот гадина рыжая!
Я предвкушающе оскалился. Ничего. Ночью посмотрим, как эта проныра будет визжать и плакать. Знатное будет развлечение!
ГЛАВА 7
Среди ночи меня разбудил скрежет и царапанье возле двери. Я с досадой потерла глаза, отгоняя сон, что убеждал плюнуть на звуки и снова свернуться клубочком под одеялом. Но царапанье повторилось, к нему добавилось какое — то ворчание. Я со вздохом села на кровати, посмотрела на Линк. Та глубоко спала, разметавшись во сне. Укрыла девочку и, сунув ноги в домашние туфли, пошла к двери.
Верно, это Пых, которому не нравится ночевать в корзине на пороге. Вот и скулит, просит, чтобы его пустили в теплый дом!
Я накинула шаль, отодвинула стул, подпирающий дверь, и распахнула створку.
В Кронвельгарде нет такой темноты. Улицы освещены электрическими и газовыми фонарями, из окон домов льется свет. По крайней мере, там, где жила я, ночи были мутно-серыми, с желтыми и голубыми пятнами.
А здесь, в Дейлише, ночь напоминала суп из томатов и черных древесных грибов — крепкий, густой, плотный. Тонкий юный месяц болтался в этой густоте, как серебряная ложечка в тарелке. Туман лежал во дворе маревом, укутывая деревья, заросли кустарников, бочку с водой.
— Пых, ты здесь? — почему-то шепотом спросила я. И осеклась, увидев мирно дрыгающего во сне лапами мангута. Но если Пых сопит в корзине, то кто царапал дверь? Стоило подумать, и я увидела ЕГО. Φигура выплыла из тумана — скрюченная и жуткая. Самый страшный кошмар любого человека, порождение ночного ужаса. Хаосники, так они назывались, и раньше я не думала почему. А теперь поняла. Это создание было сосредоточием буйства и неправильности. Словно шарнирная кукла, дергающаяся в разные стороны. Одно плечо выше другого, хребет выгнут под неестественным углом, челюсть свисает, а с тонких белых губ падает слюна. Одет в лохмотья, но самое страшное — это глаза: дикие, нечеловеческие, глядящие в разные стороны.
Хаосник — это крайняя стадия проявления магии. На лестнице силы в самом низу стоят штилевые, такие, как я. Чуть выше — грозовые, потом шквалистые и самые сильные и редкие — штормовые маги. А ещё есть хаосники. Это те, чья сила выплескивается в окружающий мир рывками, хаотичными и беспорядочными. Маг не контролирует этот поток и не может сдержать его. Я свою силу спокойно удерживаю внутри, а вот хаосники — нет. Поэтому они чрезвычайно опасны. К тому же, на последней стадии хаосник теряет и разум, и человечность, превращаясь в животное — дикое и агрессивное.
— У-у-у-у! — завыло чудовище, делая дерганый шаг ко мне.
Ужас приковал к месту не хуже цепей. Я просто не могла сдвинуться, глядя на приближающийся ко мне кошмар. Кто — то разумный внутри меня разглядывал то, что когда-то было человеком и даже магом. И отмечал со странной отрешенностью, что убьет меня мужчина, которому около тридцати лет, череп лысый, глаза цвета неопределенного, руки неестественно длинные и уже тянутся меня задушить. В прорехах развевающегося рваного плаща видно тело- белое, с синим отливом. Или это все туман?
— Сожру-у-у-у! — заклекотало-заскрежетало существо и сделало ещё шаг.
Линк. Мысль возникла в голове, как вспышка света. Линк в доме, спит. И когда хаосник расправится со мной, он пойдет в дом. Если эта тварь приблизится к моей девочке…
Нет, я не думала. Разум помахал мне рукой, оставив лишь инстинкты. Защитить Линк от угрозы, спасти, укрыть! Я схватила первое, что попалось под руку, а попались мне вилы, и понеслась вперед, издавая вопль, достойный предводителя какого-нибудь древнего и очень воинственного племени!
— А-а-а-а!!! — орала я, почти ничего не видя и не слыша. В ушах колотилась кровь, сердце стучало так, что вот-вот окажется на языке, а тело покрылось холодным потом. Но я неслась и вопила, не рассуждая, подчиняясь лишь желанию защитить.
Туман сыграл со мной злую шутку, уже через минуту я увязла в нем, крутясь на месте и пытаясь хоть что — то рассмотреть. Хаосник пропал, и, потрясая вилами и пятясь задом, я вернулась к порогу. Теплый ветер лизнул двор, сдувая клочки мути и оголяя деревья с кустами и бочкой. Пространство очистилось, а луна налилась светом, заливая двор золотом. Ясная, красивая южная ночь. И никакого хаосника!
Я бухнулась на порожек, не в силах ни встать, ни выпустить вилы.
И, кажется, только сейчас я осознала произошедшее. Голова закружилась, горло сдавило комком. Я всхлипнула, стараясь делать это тихо. Потом еще раз. И снова, размазывая по щекам соленые слезы. А когда рядом возникла темная фигура, вскочила и снова чуть не заорала.
ИстрХенсли. Верно, я разбудила его своим криком. Стоит, смотрит, хмурится. Руки в карманах куртки, словно ему снова холодно.
