— Ваш кофе с виски, мадам.
Элла отпила глоток.
— Роберт, ты волшебник. Я серьезно говорю. Спасибо! И ты один здесь нормальный человек. Твои дамы уже собрались меня везти куда-то больную.
— Нет-нет, тетя, выздоравливайте спокойно, — перебила ее Эльза, — сейчас ехать никуда не надо, нужно только ваше согласие.
— Ну, я ж уже согласилась, что еще?
— Вот и прекрасно, спасибо вам.
— Она говорит мне спасибо, вы слышали? Я не просто поеду, я поеду с удовольствием и еще плюну в бесстыжие глаза этого проходимца, который называется твоим отцом! Сколько Мануэла страдала из-за него!
Эльза опустила глаза: упоминание об отце ее не обрадовало, но она решила промолчать из-за ребенка. Все же, какой-никакой, а дед. Но Элла решительно наклонилась к Габи:
— Деточка, послушай меня, никогда не выходи замуж за проходимца.
— Бабуля, не кричи, я хорошо слышу. Я вообще не пойду замуж!
— О, вот это моя порода!
Элла, наконец, развеселилась — то ли от кофе с виски, то ли от бесед, и компания, расставив по столам купленные для больной цветы, отправилась дальше, взяв с Эллы обещание позвонить, когда она полностью выздоровеет.
Пока Наташа, Оля и Роберт выбирали игрушки для детдома, которые решили купить в придачу к собранной сумме, Габриэла потащила Эльзу в отдел музыкальных инструментов, подошла к продавщице и попросила скрипку.
— Вот эту я куплю себе, когда заработаю денег на наших концертах.
Продавщица улыбнулась:
— Она всегда говорит, что хочет именно эту скрипку, и я, знаете, не продаю ее другим. Если выбирают, говорю, что ее отложили и за ней придут.
Эльза посмотрела на Габриэлу. Сколько еще сюрпризов таится в этом ребенке?
— Габи, давай поедем к деду Сане, отдадим ему его скрипку, и приведем сюда, пусть проверит эту. Если она окажется хорошая, купим ее прямо сегодня.
Габриэла недоверчиво посмотрела на нее.
— Купим прямо сегодня? Ты знаешь, сколько она стоит?
— Да, я видела.
— Я не могу так. Ты только вчера стала моей мамой, а сегодня уже просить у тебя скрипку? Так не пойдет.
Продавец с удивлением посмотрела на Эльзу:
— Вы ее мама?
— Теперь да…
Эльза взяла Габи за руку и отвела в сторону.
— Дорогая, давай все обсуждать без чужих людей.
— Она не чужая, ее Юка зовут. Я ее давно знаю, этот же магазин недалеко, я всегда сюда ходила скрипки смотреть.
— Хорошо, при Юке не страшно, но после — только вдвоем, идет?
— Идет.
— А почему ты не хочешь, чтобы мы купили скрипку?
— Я очень хочу. Но это неправильно.
— Это правильно. Познакомишь меня с дедом?
Габи пожала плечами, потом посмотрела на нее и сказала:
— Если он не пьяный. А то мне за него стыдно.
«Дед» оказался небритым мужчиной слегка за сорок, с несколько опухшим лицом и густыми волосами — черными с проседью. Когда Эльза с Габриэлой, Робертом и Наташей вошли во двор, он сидел, прислонившись к косяку двери своего дома, курил и щурился на солнце, стряхивая пепел в жестяную банку из-под кофе. Увидев Габи в компании незнакомых людей, он встал с порога и затушил сигарету о край банки. Первым к нему подошел Роберт и представился, протянув руку. Тот, все еще не понимая, что происходит, пожал руку в ответ:
— Александр.
Возникла пауза. Сформулировать то, зачем пришли, взрослые оказались не в силах. Ситуацию спасла Габи.
— Дед Саня, я нашла маму, вот она, ее зовут Эльза. А это — ее друзья. Там еще одна в машине осталась… Я решила вас познакомить. И еще мама хочет…
Эльза пришла в себя.
— Подожди, Габи. Я хочу поговорить с Александром сама. Вы можете уделить мне пару минут?
— Заходите в дом.
Наташа, Роберт и Габи остались на улице, и все втроем сели на скамейку, где вчера сидела Эльза. Скамейку эту было прекрасно видно из окна чистой, но очень бедной кухни.
— Вы и вчера меня видели?
— Конечно. Мне показалось, что вы актриса, и Габи сказала, что получила предложение поиграть на каком-то празднике. Я подумал: девчонка хорошо играет, может, это шанс, и отпустил.
— Я действительно актриса, вы проницательны. Габи сказала мне, что вы учили ее играть на скрипке. И что даете ей инструмент напрокат. Кстати, вот он, спасибо. Вы и сами играете?
Александр открыл футляр и погладил старую скрипку.
— Это детская скрипка, скрипка моей дочери. Я играю на другой, что логично. Потому что я — учитель музыки.
— Габи сказала — музыкант. Александр, вы извините, я с такой просьбой… Не поможете нам купить скрипку? Она выбрала какую-то в магазине, но я совершенно не разбираюсь в этом и подумала, что вы как профессионал…
— Габриэла сейчас единственная моя ученица, и я хотел бы продолжать давать ей уроки.
— Это было бы прекрасно. Мы будем вам хорошо платить.
— Это кстати. Но не главное. Скажите, вы правда хотите забрать ее к себе?
— Да, конечно.
— Вы знаете, что она цыганка?
— Это не имеет значения.
— Я так и не решился. Моя родная дочь умерла, и…
— Сочувствую вам. А у меня не было детей — до вчерашнего дня.
— Вы удивительная, Эльза. А …это правда ваше имя?
Эльза полезла в сумку и протянула собеседнику паспорт.
— Нет, на самом деле я Лиза, Елизавета Марин. А Эльза — сценический псевдоним, вот приклеился, и все так называют. Габи, кстати, тоже не знает еще, что Эльза — ненастоящее имя.
Александр встал, открыл ящик старого буфета и дал Эльзе блокнот и ручку:
— Запишите мне, пожалуйста, свой адрес, телефон и паспортные данные.
— Конечно.
Внимательно прочитав написанное на листочке, он вернулся к буфету.
— Я вижу, вы хороший человек, Лиза. У меня есть документы этой девочки. Возьмите, вот.
Эльза бегло просмотрела бумаги: там было свидетельство о рождении и свидетельство о смерти. В свидетельстве о рождении в графе «отец» стоял прочерк, а в графе «мать» стояло имя женщины, на которое было выписано свидетельство о смерти.
— Ее мать умерла?
— Да. Они путешествовали со своими, ну, вы понимаете… И несколько месяцев жили у нас во дворе, в двух заброшенных домах. Мать Габи заболела и осталась тут с дочерью, остальные ушли. А потом, в общем… — Александр запнулся. — Через некоторое время она умерла. Свидетельство о смерти выдали мне, больше некому было.
