— Привет. — Никита сегодня чувствовал себя почти местным жителем. Можно было наводить мосты. Налаживать связи.
— Пойдем кротика похороним, — прошептала мелкая, низко склоняясь к своему ведру.
— Что?
— Кротика, — подняла лицо мелкая.
Никита молчал. Он вообще не понял ни слова.
— Ой, да ну тебя! — выдала мелкая, легко подняла ведро и ушлепала в своих сапогах.
Третий раз к колонке Никита шел осторожно. Поймал себя на том, что хочет выглянуть из-за ивы. Если там кто-то есть, лучше, конечно, подождать.
Никого. Никита подбежал к колонке, нажал на рычаг.
Засмеялись. Никита напряг спину, замирая.
— Эй, ты! — послышался девчачий голос и снова смех.
Ведро наполнилось. Никита подхватил его неудачно — плеснулось через край. На кроссовку.
Опять засмеялись.
Обернулся. Вчерашняя Аня-Маня. С девчонкой. Тоже вчерашней, но не Хельгой. Эти с распущенными волосами все на одно лицо. Цирк, одним словом.
— Ой, а кто это тебя так разрисовал? — Аня-Маня показала на скулу. Никита сжал зубы. Тут главное — не поддаваться. Они первые сломаются, первые отстанут.
Хмурый Паша появился неожиданно. Если бы Никита смотрел по сторонам, заметил бы его раньше. А так оп — и вот он, Паша, в зеленой брезентовой куртке, в зеленых брезентовых штанах, в ботинках с высокой шнуровкой и с кепкой на голове. На плече рюкзак. Из рюкзака торчит рукоять чего-то… Может, и топора.
— Уезжал бы ты, парень, — четко произнес Паша, проходя мимо.
Никита вздрогнул, рычаг колонки в руке дернулся. Вода фыркнула, плеснулась.
— Что?
Звук скребанул по душе. Чего его все время гонят? Он только приехал.
Паша уходил. Никита подался вперед окликнуть, но засомневался, говорил ли ему этот странный Паша вообще что-нибудь.
В очередной приход к колонке опять появилась мелкая в сапогах и кофте. Дергала плечом, поправляя сползающий рукав. Никита в нее уже готов был ведром запустить.
— Ну что? — по-деловому спросила она. — Пошли.
Спокойная уверенность, что сейчас все так и произойдет, Никиту доконала. Никогда с ним мелкие так не разговаривали.
Никита посмотрел по сторонам. Что говорил дядя Толя? Сколько жителей в поселке? В школе меньше ста, значит, взрослых вряд ли тысяча. Куда все делись? Бабки с дедками на лавочках. Джип вчера все рассекал. Какая-то еще машина, кажется, была. Мужик на охране. Ну еще баба Зина с дядей Толей. Баба Зина говорила что-то про библиотеку и клуб. Библиотека… Ладно, это вычеркиваем. Мелкие вот эти. Пара призраков.
Девчонка дернула плечом, не давая тяжелой кофте сползти.
— Последнее ведро отнесу, и пойдем, — согласился Никита.
Особой радости на лице мелкой не отразилось. Другого ответа она не ждала.
Шли по улице независимо друг от друга. Никита сразу сунул кулаки в карманы. Раньше с мелкими не общался, но помнил, что такие любят ходить за руку. Подавать свою руку этой не хотелось.
Мелкая и не думала претендовать на чью-либо руку. Она торопливо бежала по дорожке, странно переставляя ноги в сапогах. Сапоги были слишком высокие и неудобные.
Бег ее затормозился около огородов. Линия грядок, огороженных невысокими заборчиками.
— Наш вон тот, — показала мелкая.
Никита ожидал, что его приведут к такому же дому, как у бабы Зины. Но дома тут не было. Были огороды и сараи. И туалет. Будку туалета никогда ни с чем не спутаешь.
— Мать вчера в огороде копалась, нашла, — сообщала мелкая. — У нас ловушки на кротов стоят, их тут много. Как расшуруют грядки, ничего потом не растет. Вчера сразу два попалось. Одного мать увидела, а я второго забрала. Он у меня в земле сидел. А потом сдох.
Никита передернул плечами. Так… сдох… отличное начало дня.
— Это же хорошо? — Девчонка смотрела на него, сильно запрокинув голову. Лицо у нее сейчас было похоже на блин.
— Что хорошо? — смутился Никита.
— Убивать не пришлось.
— Знаешь что!.. — Никите вдруг все надоело.
— Идут!
Девчонка смотрела мимо. Чертовщина какая-то. Никита почувствовал неприятные мурашки, захотелось обхватить себя за плечи.
Мелкие. Синий и красный. За ними бежала еще одна горошина. Вроде бы та, что вчера была на велосипеде, а может, и другая.
— А ты говорила, что не придешь! — радостно крикнул красный мелкой в сапогах.
— Все равно не сработает, — отозвался идущий за ним синий.
— Я тебе сейчас в рожу! — все с той же радостью сообщил красный.
Никита начал закипать. Что за детский сад?!
— А я говорю, получится! — кинулась на синего мелкая в сапогах и с лету врезала ему кулаком по голове. Тот и не подумал защититься.
— Крота покажь! — потребовал синий.
Драка закончилась. Мелкая весело — жизнерадостный ребенок какой-то — глянула на Никиту, кивнула ему: мол, пошли. Никита остался стоять. Сопливая гвардия потянулась вдоль грядок.
Пожалуй, надо уходить. Никита потер почему-то вспотевшие ладони. И правда сумасшедший поселок. И жители его все немного сдвинутые. Кротиков по утрам хоронят. А по вечерам садятся у окна и смотрят кошмары с продолжением. Весь поселок — одно сплошное похоронное агентство.
— Иди! — позвала мелкая в сапогах. — Мы сейчас быстро.
— А давайте одни, — предложил Никита. — Я мимо.
— Так это для тебя! — искренне возмутилась мелкая.
— Что для меня? — Вот так живешь-живешь, никого не трогаешь, а потом ради тебя зверушку хоронят.
— Пойдем.
Она все же вцепилась в его руку. Ладонь у мелкой была горячая.
Крот лежал на газете. Никита никогда не видел кротов. Может, они все такие, а может, это специальный вид. Ритуальный. Огромные лапы — по сравнению с самим кротом просто нереально огромные — с длинными белыми когтями. Тупоносая мордочка. Свалявшийся грязный мех. Глаз не видно.
— За кустом похороним и табличку поставим, — командовала мелкая в сапогах.
— А я вот еще принес. — Красный зашуршал пакетом.
Это была селедка. Небольшая, но на вид вполне съедобная.
— Ты чего? — толкнула его в плечо мелкая в сапогах. — Ты чего?
Селедка чуть не полетела на землю. Красный бережно ее прикрыл пакетом.
— Чего? — наступала мелкая в сапогах.
— Так она же тоже мертвая! — сдавал позиции красный, пятясь. — Не сама умерла — ее убили. То, что надо! Чем твой крот лучше?
— Крот — это зверь! А это…
