Никита приподнялся, но понял, что все равно не успеет.
— Ты чего с кружками гуляешь? — Илья поднял посудину, заглянул в пустое нутро. Кошка с добычей скрылась под трактором.
— Да идите вы! — Никита завалился на бок. Все, теперь могут его убивать. — Надоели! Психи!
— Тут никто не виноват. Это судьба. Если выбор пал, то уже ничего не сделаешь. Они все пытаются, но это бесполезно.
— Мог предупредить! Вы же специально меня потащили на комбинат, чтобы я с Хозяином встретился!
Крикнул — и сразу вспомнил, что видел Хозяина еще раньше. На подъезде в поселок. Уже тогда Аэйтами все решил.
— Да он бы с тобой все равно встретился! Это же Аэйтами! Он своего не упустит.
— Все равно! — Злоба поставила Никиту на ноги.
— Это проклятие! От него никуда не деться.
— Так пандус ваша работа? — не хотел успокаиваться Никита.
— Повторить, что дурак? Это охота. Кто кого! Мы ничего сделать не можем!
— Отвалите вы от меня! Разбирайтесь сами! — Никита толкнул Илью, потому что злоба еще сидела в его кулаках. — Хельга у вас совсем с крышей распрощалась? Она могла утонуть!
Илья отступил, сплюнул:
— Хельга не права. Остановить это нельзя. Надо смириться. Мы тут все так живем. Надо попробовать переждать.
Ага, все! То-то Полинка с синяками. А вот не будет он ничего ждать! Когда это люди добровольно в гроб ложились?
— Приходи вечером! — в спину уходящему Никите крикнул Илья. — Поговорим! В прятки поиграем!
Не поворачиваясь, Никита раскинул руки, отметая от себя этот бессмысленный разговор.
— Кружку забери! — напомнил Илья.
— Сам заберешь, — прошептал Никита. Он уже придумал, что и когда сделает. Нужно было дойти до телефона. В Интернете на все есть ответы.
Глава VIII
Любовная записка с того света
Никита тяжело поднялся на крыльцо. Организм сообщил, что устал и больше ничего делать не может. Тугая дверь не открылась. Оставалось только упасть на ступеньки и закрыть глаза.
«Кто не спрятался, я не виноват».
Сел на ступеньки. Свесил руку, коснулся травы.
Вода. Вдоль дома тянулась ложбинка, в ней была вода. Никита заглянул в ближайший бак — пусто. Утром полный, днем дождь, вечером пусто.
Из-за дома показался дядя Толя:
— А! Наш гулена! Мы уже волноваться начали! Звоним — а телефон в комнате. На комбинате что-то рухнуло! Хорошо, никто не пострадал.
В руках у него был ковшик. Он им тряс, сбрасывая последние капли.
— Я там был, — прошептал Никита.
Взгляд приклеился к ковшику. Что можно поливать в политом дождем огороде?
— Ты? — изобразил на лице удивление дядя Толя. — Вот это новость! Не смей туда больше ходить! Видишь, падает там все!
При этом в голосе у него никакой тревоги не было.
— Зачем вы выливаете воду?
— На Бога надейся, а сам не плошай. Времена-то нынче какие!
— Какие? — Взгляд уперся в ковшик.
— Тревожные. Лучше обезопаситься.
— Вы знаете о проклятии?
— Это местный фольклор. Не бери в голову.
Никита молчал. Ковшик летал в воздухе — дядя Толя активно жестикулировал.
— Комбинат, где крыши обваливаются, тоже не брать? А сгоревший дом?
Дверь со вздохом распахнулась.
— Зайдите! — На пороге стояла баба Зина, губы недовольно поджаты. — Вас вся улица слышит!
— Зачем выливать воду? — не сдвинулся с места Никита.
— Быстро! — категорично заявила баба Зина и тут же подхватила: — Я не понимаю, где можно ходить весь день! Такой дождь! Где твоя куртка? Что за вид? Что потом скажет твоя мать? Куда ты пошел в обуви? Что у тебя с кроссовками? Завтра весь день будешь дома сидеть! И сейчас только попробуй на улицу сунуться! Запру!
Никита наступил на задник, стаскивая обувь. Что-то в кроссовке хрустнуло, и верх пошел отдельно от подошвы. Хотелось все рассказать — все-все, что происходит в этом дурацком поселке.
— Бегаете, бегаете… А чего бегаете? — ворчала баба Зина. — Вот куда ты ставишь свои грязные башмаки? Что у тебя с одеждой? Мать небось крутится, зарабатывает, а ты не ценишь… Да чтобы вы хоть что-то ценили… Вот Обидин — как вбил себе в голову, что финны вернутся и потребуют отчета, так и носится со всеми этими легендами. Комбинат ему сохрани! Да этот комбинат тут так чадил, что дышать было нечем. Сейчас хорошо, сейчас тихо. А он все не успокоится. Вот как не выбрали его двадцать лет назад председателем, так до сих пор и бесится. Вишь, проклятие у него на поселке! Люди мрут, дома горят. Задурил девчонкам головы. А какие тут проклятия-то? Дома деревянные, вот и горят. Из камня строить надо было!
— А вы тоже боитесь, что сгорит?
Баба Зина грохнула тарелками о стол:
— У любого пожара причина есть! Так просто не горит! — Она посмотрела в окно и замерла.
Никита проследил за ее взглядом. Ничего в окне не было. Сумерки. Кажется, опять дождь собирался.
В комнате Никита застыл перед подоконником. На мгновение показалось, что на него уставился Хозяин — прилизанные волосы, бледное лицо, холодные глаза… Но это оказался сам Никита — бледный, лохматый, взгляд… взгляд как взгляд…
Ну что? Игра в прятки продолжается! Что же у них получается? Проклятие есть? Что-то есть. Баба Зина уверяет, что в проклятие не верит, что все это выдумки какого-то Обидина, а сама каждый вечер поливает дом, чтобы он не загорелся. Не загорится — так сгниет.
Поежился, натянул на плечи одеяло.
У Хельги свои планы, как сделать так, чтобы Хозяин ошибся. Вот он попал — одни делают все, чтобы он умер, другие спасают. Услышала ли она, что он согласен в нее влюбиться?
Никита покраснел и скинул с себя одеяло.
Не то… Мелкие придумали замену, но старшие их за это побили. Почему? Ведь если бы замена сработала… Да та же самая сегодняшняя рыбка…
Хозяин, конечно, не слепой, никакой кротик в зачет не пойдет. Если ему нужна жертва, то это должна быть ЖЕРТВА. Илья это понимает, поэтому мешает мелким. Пусть лучше Никиту крышей прибьет, чем за него в речку прыгнет Хельга.
Он вспомнил, как пошатнулась деревянная конструкция, как посыпалась труха, как заохало, застонало. Могло само упасть, а могли и подтолкнуть…
Распахнулась дверь.
— Ты чего сидишь? — спросил дядя Толя. — Хватит мечтать! Мой руки, ужинай и ложись спать! Бабка права — не для того мы тебя пригласили, чтобы ты тут угрохался. С местными я поговорю, чтоб тебя не трогали. Иди есть.
