С последним утверждением Никита спорить не стал. Он выбил о колено вывернутые носки. Мокрые. С трудом натягивались на холодные ноги. Как там любит говорить мама? «Надень носки! Не ходи босиком!» Он не будет ходить босиком. Мама сейчас была бы довольна.
— Это вещь! — оправдывался Ромка. — На помойке нашли! Как гроб!
Никита хмыкнул. Угадал — гроб.
— Мы его положим туда, и все будет взаправду. Как помер.
— Дурак! Дурак! Дурак! — с кулаками накинулась на Ромку Полинка. Удары сыпались на подставленную спину. Пару раз прилетело по голове, получилось звонко.
— Ты ничего не понимаешь! — напрыгнул на Полинку Колян. Он врезался в нее руками, сшибая с ног. — Аэйтами все видит! Нужно завершить дело! Там же все на плотине бегают! Уверены, что утонул. Илюха плачет. А прятать где? Нормально, что в гробу. Тьфу, в шкафу!
Никита встал, встряхнул ногами, прислушиваясь к себе. Состояние, конечно, забавное. Словно до сих пор в воде болтается. В спине каждый шаг отдает болью, саднит разбитое колено, плечо лучше не трогать, в голове странный звон, будто там поселилась стая дятлов с бубнами. Но жить можно. Руки-ноги слушаются. Голова скоро пройдет. Что еще? Босиком? Покойники приблизительно так и являются перед народом.
Мелкие продолжали мутузить друг друга. Никита обошел их. Заглянул в шкаф. Нормальный такой. Для одежды. Дверца на одной петле. Внутри пятна, словно там уже пожила кошка. Задняя стенка слегка продавлена. Если бросить одеяло, вполне можно в этом шкафу поспать день-другой. А то и всю жизнь. Никто ведь еще не жил в шкафу. А он бы попробовал. В этом дурдоме он где угодно продержится. Вообще, спасая Землю, надо быть готовым ко всему.
— Ты куда? Постой! — запоздало крикнул Ромка.
— Это все из-за тебя! — Судя по звуку, Полинка опять припечатала незадачливого товарища по голове.
— Я-то тут при чем? Хорошая идея! — слабо защищался мелкий Ромка.
— Погодите! — подал голос Колян. — Чего вы? Он уходит!
Никита уходил.
Ничего объяснять мелким не стоит. Они, конечно, молодцы — спасают Илью, спасают Никиту, спасают Хельгу. Всех спасают. Как могут, так и спасают. Команда спасателей, блин.
Никита шел и накручивал сам себя. До того накрутил, что забыл о своем босом существовании. Так и шлепал по камням, сучьям, по колючим деревяшкам, по грязи. Приятно было идти по асфальту. Ровно. Хотя пятка уже прорвалась, и по камешкам уже стало колюче.
— Чего там? — выглянул из будки сторож. Был это тот самый серьезный дядька, что встретил Никиту в первый день и посоветовал не озоровать.
— Да на плотине кто-то утоп, — буркнул, не останавливаясь, Никита.
— Елки зеленые! — ахнул охранник, занося руку к затылку. — Добрался-таки до парня!
Отлично — все всё знают.
— А ты чего босой? — запоздало крикнул охранник.
— Так его сапогами били, чтобы не всплыл.
— Что?!
Никита от ворот повернул направо, к железнодорожному переезду. Раз жизнь новая, то и дорога новая. Тем более напрямки через заброшенный парк с липовой аллеей мог пройти кто-нибудь, кого Никита сейчас видеть не хотел.
Дорога широким полукругом захватывала начало поселка. Деревянные домики нехотя начинали свой отсчет, держась на большом расстоянии друг от друга, упирались в высокий переезд. Пятый дом был заброшен. Давно заброшен — крыша провалилась, подход к двери зарос иван-чаем.
Никита остановился.
Это был сарай или магазин. В дверном проеме виднелась традиционная разруха. Не выдержал, зашел. Когда это он мимо разрушенного дома проходил! Маленькое узкое окошко сохранило стекло. Полочка с двумя пустыми бутылками из-под газировки. Упавшие лавки, шкаф. Деревянная лежанка. Корешком вверх лежала распахнутая веером бухгалтерская книга. Хорошие такие страницы, старые, шуршащие.
Чистые…
Послышался шорох. Сейчас начнется — да ты кто, да зачем сюда залез, да жизнь тебе не дорога, да положь что взял.
На лице Аэйтами было презрение. Его взгляд толкнул в грудь. Никита обрушился на доски — что-то стало ломаться то ли в спине, то ли в досках. На пустой как будто доске неожиданно оказалась банка. От удара она взлетела. В нос ударил резкий запах. Часть жидкости пролилась на толстовку и руки. Запах оказался… тревожный.
Аэйтами смотрел.
— Вы что?! — не выдержал Никита, пытаясь выдернуть себя из плена досок. — Что?!
Аэйтами запрокинул голову, словно вдохнул.
— Вы что?! — бился Никита.
— У тебя не осталось времени! — рокотнул призрак.
— Это не я! Я не виноват!
— Никто поначалу не виноват. Просто приходит и просто живет! А потом оказывается чужим! Проклятым! Врагом!
Перед глазами скакнули языки пламени. Стало жарко.
Откуда тут огонь? В голове взорвалась догадка. Жидкость в банке! Это был бензин!
Никита задергался. Горючая жидкость пролилась и на него, если тут что загорится, он мгновенно вспыхнет.
— Будет больно, — вкрадчиво произнес призрак. — Будет очень БОЛЬНО!
Такого страха Никита еще не испытывал. До этого все были шуточки и разговоры. Лягушки, кротики, рыбки, купания в озере. Теперь вокруг него полыхал пожар.
Он бился, рвался, орал. Исполосовал толстовку, расцарапал руку. Отбитых ног не чувствовал. Дотянул себя до подоконника, вывалился в окно. Колыхнулся над головой потревоженный иван-чай.
Раскинулся, понимая, что освободился. Когда трава перестала шуршать, прислушался. Чирикали птички. Ехала машина. Шумело… то ли река, то ли поезд шел. Еще были шаги. Все. Потом тихо.
Опять обманул. Вот черт! Обманул! Зачем? Чтобы Никита не расслаблялся? Да он и так весь на подрыве. Или надеется, что Никита помрет от испуга? А вот фиг ему и сбоку бантик! Сами помирайте!
Глава XI
Отпустить и забыть
Он плакал и кричал, а потом устал. Лежал в сочном иван-чае, глядел, как качаются розовые головки цветов, как идут по небу тяжелые облака. Странно, но он здесь еще ни разу не видел солнца. Заколдованное место какое-то.
А может, оно и правда заколдовано? Для всех неродное. Финнов выгнали, и та земля, что когда-то была их, теперь чужая. И призрак ходит чужой. Только дом ему и достался. И местные тут — сплошные обиженные, то есть Обидины, — не местные вовсе, во всем мире тоже чужие. Вот и приходится им себя защищать. Выгонять всех. Всех, кто приехал.
«Приезжие в палатках около озера стояли…»
«Крышей приезжего убило…»
Никита сел. Оглянулся на развалины сарая. Подбитое окно смотрело на него недобро.
Бежать! Прямо сейчас. Пока не поздно. Пока день.
Но бежать не получилось. Босиком не побежишь. Если ты до этого босиком особенно и не ходил никогда.
