— Ты что здесь делаешь? — Таня икнула в страхе.
— Тебя пытаюсь остановить. Ты чего орешь-то?
— Ты где была?
— Какие у тебя красивые волосы! — вместо ответа прошептала Полина. — Ему понравится! — Она потянула Таню за руку.
— Кому понравится? — Идти не хотелось, но оставаться одной было страшнее. — Что ты тут делаешь? Пойдем к нашим!
— К нашим! Да, к нашим! Мы и идем! — Коридор вильнул. Полина пошла быстрее.
— Там Ромка?
Так вот куда все подевались!
— Наши, наши, — кивала Полина. Ее волосы порхали над плечами. Такой красивой Полину Таня еще не видела.
— А мы всю ночь тебя искали, — скорее для себя, чем для Полины, говорила Кудряшова. Ей было страшно. Очень страшно. Полина была неуловимо другой. Словно восковая фигура, которой сходство с оригиналом придали, а душу вложить забыли. — Саранча всюду ленточки развесил.
Она показала свой клубок. Полина замерла.
— Макс Макс с Ромкой сюда пошли. Ты их не встретила? Еще Кожина была. Но она убежала, наверное. Здесь так темно было, мы чуть не заблудились. А ты тут всю ночь и просидела?
— Да есть здесь свет, — буркнула Полина и, не глядя, стукнула по стене.
Загудели, защелкали, загораясь, лампочки под потолком.
Это была библиотека. По стенам стояли бесконечные стеллажи с книгами, деревянная лестница вела к верхним полкам. Широкий стол с лампой — сиди и читай.
Таня огляделась.
— Надо ленточку повесить, — пробормотала она, цепляя за первый же попавшийся предмет белую лохматушку.
Из-под стола выползла змея. Большая. Черная, с белыми поперечными полосками, заметно желтеющими ближе к хвосту. Кудряшова опустила руки с тряпочками. А может, на гадов распространяется собачье правило — если стоять на месте и не шевелиться, то животное не бросится?
— Не бойся. — Полина веселилась. Она протянула руку, как будто погладить змею собиралась. Рептилия проползла мимо, устремляясь к Тане. — Это полоз, он не ядовитый.
— Не приближайся! — Кудряшова выставила вперед ладонь. — Еще шаг, и я закричу!
Змея на мгновение замерла, словно размышляя, о каком шаге она говорит применительно к ней.
Наконец, полоз решился. Собрался в кольцо и зашипел. Не ядовитый? Но в кольцо сворачиваются гадюки, когда готовятся к нападению, гремучие змеи, кобры… Нет, это точно была не кобра и не гремучая змея.
— Как Линда, — сквозь шипение порхнуло в воздухе.
Змея застыла, в упор глядя на Таню. Глаз полоза был с темной радужкой и круглым зрачком. Взгляд змеи завораживал.
— Невессссста, — прошипела змея, делая тот самый «последний» шаг, а вернее, продвигаясь вперед.
Из гипноза Кудряшову вывела Полина. Она бросилась между полозом и одноклассницей, чуть ли не ногой отпихивая пресмыкающееся.
— Беги! — крикнула Зернова, выталкивая Таню из библиотеки, и вдруг, распахнув рот, громко и внятно произнесла: — Мяу!
Змея начала собирать свои кольца, готовясь к прыжку. Одно кольцо змеиного тела перетекало в другое, превращая это движение в бесконечный танец.
— Раз так, то ты никого не получишь! — с обидой пообещала Полина, вырывая у Тани из рук клубок и кидая в черную, с желтыми пятнами головку. Змея уклонилась от пущенного в нее снаряда и совершила молниеносный прыжок. Обвилась вокруг руки Зерновой.
— Ты же говорила, что он не ядовитый! — ахнула Таня, кулаком помогая Полине освободиться.
— Не ядовитый. Злой! На всех кидается.
Полина сбросила змею на пол. Полоз подобрал длинное тело. За спиной были стеллажи с книгами. Таня за корешок потянула ближайший том.
Знание — сила!
Она бросила книгу, заставив змею отступить. Но полоз снова прыгнул. Таня шагнула навстречу. Удар сбил с ног. Больно стукнувшись плечом и спиной, она тут же повернулась на живот, поднялась на четвереньки. Полина уже бежала вон из библиотеки. Чуть не наступив на собственные волосы, Таня вскочила и побежала следом.
— Может, свет выключим? — Волосы мешали. Таня закрутила их в жгут, забросила за спину.
— Змеи реагируют на движение, а не на свет, — выкрикнула Полина. — И на топот.
— Так стоять или бежать? — растерялась Таня.
— Бежать! Быстро!
Они помчались, словно на соревновании — кто первый. Вихрем налетели на стоящего Сарымая. Алтаец тупо смотрел на свой фонарик, щелкал кнопкой, пытаясь понять, от него загорелся свет или по какой другой причине.
— Там целая комната змей! — завопила Таня, увлекая Ожича за собой.
Сзади накатывал топот, будто рептилии обрели вдруг ноги.
Коридор перетек в лестницу. На одной из нижних ступенек лежал сотовый. Таня подхватила его, машинально просмотрела список звонков. Никаких вызовов. Потрясенная всем этим, она не заметила, как выбежала за дверь, перепрыгнула широкий порожек и по инерции побежала наверх. Полина стащила ее со ступенек, заставляя развернуться. В дверях показался Ожич. За ним, споткнувшись и врезавшись в стену, вывалился Макс Макс. Он тут же кинулся закрывать дверь, но в нее с другой стороны стали ломиться с криками: «Ты чего? Ты чего?» Сарымай отпихнул Макс Макса. Дверь распахнулась, хлопнув о стену. Ромка рухнул на широкую ступеньку, втянул ноги. Макс Макс, тяжело сопя, снова захлопнул дверь в подвал.
— Кожина! — тонко пискнула Таня, вспоминая об Олёнке.
Макс Макс нехотя потянул за ручку двери.
Она была тяжелая, дубовая, стянутая железными полосами с большими выпуклыми заклепками. Верх венчался полукругом. Отсвет ламп от винтовой лестницы башни осторожно ощупывал несколько первых ступенек подвала.
Все с тревогой глядели вниз, ожидая, что сейчас появится Олёнка. Но из темноты на них шел только утробный подземный гул. Мрак вздыхал, переживая, что упустил пленников.
— Is it the right direction?
[10] — осторожно спросили у них за спиной.
— No! — грубо ответил Макс Макс, наваливаясь на дверь.
Аккуратный старичок, робко указывающий в сторону подвала, понимающе закивал и, изобразив на лице вселенское терпение, потопал наверх.
— А как же Олёнка? — Нормальный голос к Тане все не возвращался, она тоненько пищала — судорога сводила мышцы горла.
— Ушла уже твоя Олёнка, — зло прошептала Полина и побежала вниз.
Ожич, привычно бормоча себе под нос, пошел следом.
— Как подменили, — выдал общее наблюдение Макс Макс.
— Нормальная она, — хрипло отозвался Ромка.
— А ты где застрял? — накинулся на него Макс Макс, которому надо было на ком-то сорвать раздражение от пережитого страха. — Или ты с ними заодно?
