В ящике моего стола. И чего я туда не заглянул?!
— Мам, — протянул я, чтобы заглушить в себе поднявшееся чувство разочарования в своих умственных способностях. — А чего это за место такое — Жуть?
— Жуть?
Чернов замахал руками, а глаза Сумерника стали в пол-лица.
— Мы тут навигатор нашли, стали смотреть, а он выдает странные деревни — Пужбол, Жуть. Я их не помню у нас.
Повисла пауза. Не такая, как бывает, когда связь прерывается и ты тихо чертыхаешься в адрес оператора. Мама была на проводе. И она молчала. Очень внятно молчала.
— Какой навигатор? — тихо переспросила она.
— Да какой-то. В черной коробке…
Я произнес это слово и почувствовал, как мне стало холодно.
— Не знаю никакого навигатора, — быстро ответила мама. — Выключите и положите на место.
— Хорошо, мам, — сказал я упавшим голосом. Теперь и мне перестала нравиться вся эта история. Но сваливать было еще рано.
Мама произнесла несколько дежурных фраз об осторожности и благоразумии и отключилась.
— И чего она сказала? — мрачно спросил Чернов.
— Что навигатор не ее.
— А чей?
— Чей-то, — буркнул я и пошел к Сумернику. Он снова начал изучать морду своего мустанга.
Из левой фары торчали лапки.
Я моргнул.
Торчат. Тонкие.
— Это что?
— Птица попала.
Я оглянулся. Тихо, спокойно. Ничего не летало.
— Ехали быстро, вот она и не увернулась.
Про «ехали быстро» я мог бы поспорить. Нас не обгонял разве что ленивый. Поначалу. Но потом и ленивые испарились.
Сумерник потянул за лапку. Я опять зажмурился.
Сам от себя такого не ожидал. Вроде раньше никогда не трусил.
Открыл глаза. Сумерник отряхивал руки и задумчиво стучал по колесу.
— Ну чего? — мрачно спросил он. — Поехали. Нам немного осталось.
Молодец, ободрил. Конечно, немного. «День простоять и ночь продержаться» — как было в каком-то мультике.
Все устроились в машине. Я глянул на навигатор. Тот вел себя примерно. Сообщил, что мы находимся в деревне Жуть, что до нужной точки нам 130 километров. Поэтому пристегнитесь и не нарушайте правил дорожного движения.
Машина резко взяла с места. Я покосился на Сумерника. Он пялился в зеркало заднего вида. Я оглянулся. В фильмах ужасов в такие моменты за машиной начинали бежать зомбаки. Но за нами никто не бежал. Даже пыль не поднималась.
— Книгу оставь! — мрачно потребовал Сумерник.
Мара сразу поняла, что обращаются к ней, поэтому прижала книгу к себе.
— Зачем? — жалобно проблеяла она.
— Оставь, я сказал!
У Сумерника оказались длинные руки. Он перегнулся через спинку сиденья и вырвал книгу из крепких объятий Мары. Открыл дверь со своей стороны и выбросил на дорогу.
— Мы ниоткуда ничего не берем. Это понятно? — грозно произнес он, и Чернов заметно вжался в сиденье. — А то домой сейчас всех отправлю.
Я ожидал, что двоюродный предложит голосовать за последнее предложение, но он промолчал. Я тоже решил не выступать. Нет ничего хуже раздраженного водителя. Мара сзади возмущенно бухтела, копаясь в рюкзаке. Я глянул в свой телефон. Связь была, даже Интернет появился. Карта действительно показала, что вместо того, чтобы ехать прямо, Сумерник ухитрился свернуть налево и уйти в те самые болота, которые так щедро предложены отдыхающим в этом районе. В болотах спутник не брал, вот навигатор и глюканул. С каждым бывает. Вон у двоюродного планшет до сих пор чихает, в себя никак не придет.
Мы довольно сильно прыгали на ухабах, смотреть было неудобно. Сделав крюк по этой дороге, мы опять выпадем на трассу около Юрьева-Польского, а там через Гаврилов Посад быстренько окажемся под Суздалем. Пока все было хорошо.
В мое «хорошо» ворвался странный звук. Такого я давно не слышал — звук мотора другой машины. Грузовики шли сплошным потоком, поначалу поселив в душе радость.
Мы стояли на второстепенной дороге, собираясь влиться в поток на трассе. Но сделать нам это пока не давали. Грузовики шли туда и обратно. Не впритык к бамперу, конечно, но частенько. Над дорогой взлетала выхлопная гарь.
— Во дают! — высказал общее недоумение двоюродный, повиснув на моем кресле.
Наша радость быстро поутихла, потому что грузовиков было неправильно много. Сколько может проехать за раз машин? Пять. Хорошо, десять. А здесь все шли и шли, причем в обе стороны.
— Может, где ремонт был. Асфальт перекладывали. Их держали, поэтому машин и не было, — выдала Мара. Мне очень понравилась ее версия. Она была убедительной. Как-то сразу пропадала тревога, что уже пару часов сидела в груди.
— С двух сторон ремонт? — разбил мою радость Сумерник. Он включил поворотник, собираясь встроиться в поток.
— Может быть, и с двух, — поддержал сестру Чернов. — Договорились, чтобы разом.
— Ага, — буркнул Сумерник, — договорились. — И медленно вывел машину на обочину.
Грузовики были разные. С белыми кабинами и синими, с лампочками по бортам и без. Мне казалось, что я могу разглядеть водителей. Где-то рядом с водителем сидел кто-то еще.
«Нива» поползла вдоль потока. Затрясло отменно. Нас никто и не думал пропускать. Сумерник газанул. Застучали по днищу камешки. Мы влетели в ряд. Грузовик за нами придвинулся. Мара пискнула. Грузовик сзади грохнул. Мы прибавили скорость, нагнав впереди идущую машину.
— Нормально все, — спокойно отозвался Сумерник, переключая скорость. Но все же чертыхнулся, когда через километр грузовики ушли на отворотку, а нам навигатор показал, что надо ехать дальше.
И мы поехали.
— Вам не кажется, что все это странно? — не выдержал Чернов.
— Не кажется, — отрезал Сумерник.
— Так быть не может, — повысил тон двоюродный.
— Это дорога, — пискнула Мара, успевшая вновь обняться с рюкзаком.
— Да при чем тут дорога?! — подпрыгнул на диване братец, заставив машину качнуться. — Так быть не может. Чтобы грузовики. Чтобы так плутать. Книга эта чертова. Нас реально водит.
— Водит-водит да выведет. Чего ты дергаешься? — отозвался Сумерник.
— Куда выведет? Обратно надо поворачивать! Понимаешь? Обратно! Пока не поздно. Пока помним, откуда приехали.
— А потом забудешь, что ли?
Сумерник был абсолютно спокоен. Он даже улыбался.
— Дорога изменится! Обратно давай! Поворачивай!
Чернов висел на моем кресле, чем порядком достал. Я подавил в себе желание выбить его кулаком обратно.
