— Мама! — испугался Маркин.
— Что — мама? — Мама наклонилась, заглядывая под стол. — Ты зачем под стол залез?
— А что ты в ванной делала? — закричал Вовка.
— В какой ванной? — Мама оглянулась. — Ты что? Забыл, зачем в ванную ходят? Умываться.
— Так долго? — не сдавался Вовка, от волнения кусая колбасу и жуя ее вместе со шкуркой.
— Когда? — Мама вновь заглянула под стол.
— Только что. — Вовка ткнул колбасой в сторону распахнутой двери. — Вон как напарила!
— Где? — Мама непонимающе переводила взгляд с Вовки на колбасу.
Получалась передача «Что? Где? Когда?», состоявшая из вопросов без ответов.
— Мама, — прошептал Маркин, откладывая несчастную колбасу. — У нас завелся барабашка!
— Кто? — Мама испуганно переступила с ноги на ногу.
Вовка обреченно махнул рукой и полез из-под стола. Все-таки мамы — страшно отсталые существа, мамонты, жители прошлого века — ничего не понимают в этой жизни.
— Ой! — Мама удивленно разглядывала выбравшегося на свет сына. — Кто это тебя так отделал?
Вовка вытер о штаны жирные после колбасы руки.
— А что такое-то? Все в порядке.
Он шел, а с него, как первая пороша, сыпалась мука. Вовка глянул на себя в зеркало и в первую секунду испугался, решив, что от пережитого ужаса поседел. Но это была мука, ровным слоем покрывшая его волосы и плечи. На лбу наливалась краснотой солидная шишка.
— Ничего себе поужинал! — присвистнул Маркин и уже поднял было руку, чтобы потрогать свою несчастную голову, но, не завершив движения, застыл.
Отражение в зеркале не собиралось поднимать руку. Оно замерло, словно это было не отражение, а фотография!
— Эй, отомри! — Согнутым пальцем Вовка постучал по стеклу. Отображение дрогнуло и осыпалось вниз, оставив после себя призрачную фигуру старухи с длинными распущенными волосами. Старуха игриво подмигнула Вовке — и растаяла.
— Сынок, что с тобой?
Вовка как будто выпал из сна. Он стоял, прислонившись лбом к зеркалу, и в упор смотрел на свое отражение, которое наконец-то ожило и задвигалось.
Глава 2
Виновник торжества
Утром в школе Вовку огорошили неожиданным известием, что его переводят в параллельный класс.
— С какой это радости? — возмущался за приятеля Серега Минаев.
— А ты вообще помолчи, — погрозила ему пальцем Генриетта Карповна. — Сам двоечник, да еще и приятеля за собой тянешь. До того как с тобой связаться, Марков учился хорошо. А теперь что? Одни двойки.
— Маркин, — вздохнул Вовка.
— Что? — не поняла учительница.
— Моя фамилия — Маркин.
— Да какая разница! — Генриетта Карповна спешила на урок, и ей было некогда разбираться со своими подопечными. — Ты меня послушай. Это эксперимент. В каждой параллели собирают класс способных учеников. С вами начнут усиленно заниматься, вы будете ездить на интересные экскурсии…
— А мы? — встрял Минаев. — Я тоже на экскурсии хочу.
— О тебе сейчас никто не говорит! — вспыхнула учительница и, решив, что уговоры закончились, за руку повела Вовку в новый класс. — Не переживай, скоро ты со всеми познакомишься. Да ты уже всех знаешь наверняка…
Маркин не разделял радужного настроя учительницы. Он забрался на последнюю парту и решил вести себя как можно незаметнее.
Долго изображать из себя невидимку у него не получилось. На середине урока в класс заглянула медсестра.
— Марков, — бодро прощебетала она.
— Маркин, — привычно поправил Вовка, поднимаясь.
— Да? — Медсестра зашелестела листочками. — Мар… — прочитала она по слогам, — ага… кин, говоришь? Ну иди в кабинет, на прививку.
— Один? — напрягся Вовка. Его перестало устраивать, что все несчастья валятся персонально на него и не собираются встречаться с кем-нибудь еще.
— Свита не предусмотрена, — улыбнулась медсестра и выпорхнула из класса.
Географ — а был урок именно географии — напротив Вовкиной фамилии поставил жирную точку, собираясь спросить его сразу же, как только тот вернется.
Маркин спустился на второй этаж и, к своему большому облегчению, у кабинета врача увидел еще несколько человек.
«Хоть где-то не один», — обрадовался он. Но радость его была недолгой. Скоро выяснилось, что делают прививку в место, больше предусмотренное для сидения, чем для уколов.
Из кабинета Вовка вышел на ватных ногах.
— Ну что, Мар…кин, — хихикнула медсестра, закрывая за ним дверь, — все в порядке? Голова кружится? До свадьбы заживет.
Вовка кое-как добрался до класса, но на место сесть не успел. Географ широко улыбнулся Вовке, словно ждал его появления, как в Новый год малыши Деда Мороза.
— Не уходи далеко, — остановил он Маркина. — Раз уж ты у доски, расскажи нам о реках Южной Америки.
Вовка тоскливо посмотрел на учителя, и в глазах у него потемнело.
Первым, что он увидел, открыв глаза, было удивленное лицо медсестры.
— Что же ты не сказал, что тебе нельзя колоть это лекарство? — с ходу начала она отчитывать Вовку. — И в карте у тебя не отмечено никаких противопоказаний. Я специально смотрела. Вот.
Перед Вовкиным носом махнули какой-то картонкой.
— Так я записываю, да? — Медсестра схватила ручку.
Маркин с трудом сел.
— На, держи карточку, — медсестра уже совала картонку Вовке в руки, — пускай мама распишется, вот здесь, что вы отказываетесь в дальнейшем делать прививки в школе и берете ответственность на себя. Вернуть не забудь. Это документ! Понял? — Она потрогала его лоб. — Да ты не пугайся. Уже ничего страшного нет. Простая аллергическая реакции. В следующий раз предупреждай. Ну, иди. Там тебя учитель ждет. Что вы сейчас проходите? Южную Африку?
— Южную Америку, — хрипло ответил Маркин и попытался встать. Карточка выпала из его рук. Вовка с трудом наклонился. Буквы на картонке весело запрыгали, и в глазах у него снова потемнело.
Он отлично помнил, что зовут его Владимир Эдуардович Маркин, что родился он 13 января, что ему сейчас двенадцать лет и учится он в шестом «А» классе. Вернее, учился, теперь его перевели в «Б».
Но он был уже не очень в этом уверен. Что-то ему подсказывало, что он — это не он, а другой человек. Вот и на карточке было написано, что никакой он не Маркин, а Марков, Владимир Эдуардович, что родился он 13 января (кажется, мама говорила, что это была пятница), что ему верные одиннадцать лет и всю жизнь свою он провел в классе «В». Сейчас у этой буквы была цифра «пять».
5-й «В»!
