Я не выдержала, засопела и в который раз пожалела, что не захватила с собой листок со списком — надо было его постоянно с собой таскать. Зато Капюшон реплику про вкус вообще не заметил.
— Как девушка выглядела? — жёстко поинтересовался он.
Эльф поморщил нос, сказал:
— Как… Обычно. Нормально. Обычная нормальная девушка. Похоже, что человечка. Вполне симпатичная, со светлыми глазами, с волосами такими… — Ларн пошевелил пальцами, изображая то ли кудряшки, то ли что-то ещё, хотя волос моих не видел, у меня же полотенце на голове было.
— А одета как?
— В халат, — вновь поморщился длинноухий. — Причём мужской. Я ведь потому и решил, что она пришла к кому-то из наших, а она… Риз отпирается так, что я ему даже верю. — Ларрэйн заметно погрустнел. — Похоже, действительно глюк. А может… — тут в его зелёных глазищах мелькнула надежда, — может, кто-то наслал иллюзию, а?
— Может, и наслал, — ответил Капюшон после паузы.
И новый вопрос задал:
— Ларн, а ты случайно её ауру не считывал?
— Нет, конечно. Мне такое и в голову не пришло. Зачем? Она же казалась такой материальной, и…
Длинноухий замолчал, подчинившись жесту Капюшона, а тот словно задумался. Это молчание длилось долго, я даже успела дожевать оставшиеся сосиски. А потом прозвучало:
— Ордаэн, тебе ещё не надоело изображать умудрённого жизнью старца? В этом балахоне ты похож на…
Ларн опять-таки не договорил — видимо, выражение лица собеседника к продолжению не располагало.
— Я виноват, что Бонаэль так жаждет со мной пообщаться? — рыкнул Капюшон.
— Так его нет. Он ещё не вернулся, — заметил эльф.
— Ага, ректора нет, а поисковое заклинание работает, и стоит мне снять этот балахон, как меня сразу и засекут, и поставят блок на перемещения, а я ещё курсовую не доделал.
Я невольно навострила уши. Капюшона ищут? Интересно, за какие такие прегрешения? Судя по голосу, он не такой уж злобный. Лично мне он даже показался более адекватным, чем остальные. Померещилось, да?
— Так можно было зачаровать от поисковика что-то другое, — попытался блеснуть интеллектом Ларрэйн.
— Я просил Фила сделать амулет, но состав, который он сумел изготовить, имеет очень маленький радиус действия и пригоден только для пропитывания одежды. А мне нужно доделать курсовую, — повторил Ордаэн. — Уверяю тебя, это будет бомба.
— Бом… что? — переспросил ушастый.
— Забей, — буркнул Капюшон. Он отступил, сделал какой-то пасс рукой, после чего сказал: — Обещай, что если снова встретишь ту девушку, то вызовешь меня.
Эльф неохотно кивнул, соглашаясь. На этом встреча была закончена, каждый пошёл в свою сторону, а я сделала новый глоток чаю и подумала, что от Капюшона лучше держаться подальше. Возможно, ничего криминального он не совершал, а интерес к нему ректора вызван какими-то безобидными вещами, но то, насколько студент заинтересовался моей персоной, пугало.
Впрочем, в данный момент было нечто более стрёмное — призрачный Терри. Попадаться на вылазке в самом деле не хотелось, и я, пихнув в рот остатки хлеба, поспешила вернуться в каморку.
Когда вошла в убежище, облегчённо выдохнула — ночной смотритель со встречи с комендантом ещё не вернулся. То есть у меня имелась возможность заняться… Хм, а чем тут заниматься? Дел-то никаких нет.
Оглядевшись, я подхватила гитару, села на краешек кровати и принялась перебирать струны.
На язык упорно просилась песенка — крайне актуальная в моей ситуации. Вот прямо про одинокую партизанку в полном агрессивных оборотней общежитии. И я замурлыкала тихонько:
— Маленькая девочка по тропинке в лес
Уходила засветло, прихватив обрез.
У неё косыночка пламенем горит,
У неё в корзиночке тот обрез лежит.
Дедушкин, промасленный, с давешних времён…
В тряпочку завёрнут, внучкой схоронён:
«Вы не бойтесь, зайчики! Вас не трону я!
Все лесные жители как одна семья.
Пострашнее волка зверь на свете есть!
Чтоб не покушались на девичью честь,
Я ношу патрончики вместо пирожков…
И стесняться нечего, если мир таков…»
Старый прослезился, не находит слов,
Потому как много развелось козлов!
«Что как не успеет перезарядить?
Надо было б внученьке „шмайсер“ подарить!»
Гневом полыхают детские глаза…
«Никого не слушай, а стреляй, краса!» —
Наставленье дедово помнит назубок:
«Без переговоров! Сразу на курок!»
Уркаганы стрёмные вышли из куста —
Смотрят, ухмыляются — что за красота!
Маленькая девочка вскинула обрез.
Пара-тройка выстрелов — и спокоен лес!
Но затвор заклинило. Птичий хор умолк.
Вежливый-превежливый шёл навстречу волк,
И с утра у серого пусто в животе.
Изучала б девочка лучше карате.
[1]
Эх, жаль, что финал у похождений этой Красной Шапочки такой пессимистичный!
Как бы не напророчить…
Взрустнув и помечтав о собственном обрезе — и чтоб пули серебряные, да! — я стала наигрывать куски из разных песен. Сколько так просидела — не знаю, а отвлеклась после того, как рот растянулся в очередном неимоверно широком зевке.
Глаза слипались, и я отставила гитару, чтобы плюхнуться на кровать, подтянуть одеяло и уснуть раньше, чем голова коснулась подушки. И если вначале всё было хорошо, то потом закралось подозрение, что украденный чай был каким-то не таким, особенным. Ну а чем ещё объяснить настолько яркий и одновременно дурацкий сон?
* * *
Приснилось, будто иду по улице крошечного, яркого, словно мультяшного города. На мне белое платье в синюю горошину, волосы уложены в красивую причёску, на ногах туфельки с пряжками, а в руках кружевной, предназначенный для защиты от солнца зонт.
Иду. Мне так хорошо, что хочется петь, и в определённый момент я даже останавливаюсь, чтобы крутануться на пятке. Кручусь, теряю равновесие, но когда начинаю падать, меня подхватывают.
— Привет, — ласковый шёпот прямо в ушко.
Поворачиваю голову и удивляюсь.
— Дэн?
Староста нашей группы и причина моего перемещения в населённый фэнтезийными отморозками мир улыбается одной из своих «фирменных» нежных улыбок. С одной стороны, становится приятно, а с другой — прошибает холодный пот — если Илонка увидит, то мне капец!
