Заключение
Нет никаких сомнений, что величайшей переменой в XIII в. стала торговля. Все сделали один шаг вверх по космополитической лестнице: крестьянин ближе познакомился с соседним торговым городом, бюргер из торгового города стал чаще ездить в большой город, а богатые купцы из больших городов все чаще и дальше путешествовали даже на международные ярмарки. Мне представляется следующая картина: скромный крестьянин сидит в своем домике и вырезает из дерева тарелку. В дверь стучат. Он открывает; на пороге стоит купец, который предлагает ему серебро в обмен на тарелку. За первым купцом идет второй и тащит за собой козу, которую хочет продать за серебро, только что заработанное крестьянином. Третий купец тут же сует ему под нос металлическую тарелку, куда более красивую и удобную, чем те деревянные, что наш крестьянин всю жизнь делал своими руками, и предлагает обменять на нее козу. Внезапно нашего крестьянина обступает целая толпа людей – одна часть хочет купить его товары, другая – продать ему свои. Тишина сменилась шумом и криками. Потом эти крики перекрывает звучный голос проповедника, который призывает крестьянина отказаться от земных богатств и встать на путь нищеты и самоотречения. А после всего этого приходит писец и протягивает ему список прав, которыми он пользуется как житель поместья, и отчет о зерне, которое он отложил на зиму. Внешний мир вторгся в его жизнь и явно не собирается никуда уходить.
Поразительнее всего в этих переменах – их всеобщность. Жизнь полностью изменилась даже в Мортоне. В 1207 г. земли лорда рядом с церковью превратили в рыночную площадь, а по периметру отвели дюжину участков для застройки. Древний дом, в котором я сейчас живу, стоит на дороге, когда-то служившей южной границей этой рыночной площади. В 1290 г. в нем жил капеллан Адам де Мортон, который, несомненно, ходил среди рыночных лотков в сопровождении слуги, покупая яйца и мясо, ткань и свечи. В базарные дни в Мортоне собирались жители окрестных деревень, а когда там устраивали пятидневную ярмарку, приуроченную ко дню Святой Маргариты, – и жители более отдаленных поселений. На рынке, скорее всего, проповедовали братья-монахи. В 1300 г., когда Адама де Мортона назначили викарием Сент-Меричерча, в 19 милях от Мортона, он продал дом местному жителю Генри Сатеру. Была составлена купчая, и, хотя Сатер, скорее всего, был неграмотен, его потомки тщательно хранили эту купчую до тех пор, пока не продали дом в 1525 г. В XII в. подобная сделка вообще не была бы скреплена письменным документом.
Протоколы поместных судов в Мортоне стали хранить на свитках с 1280-х гг., как и в соседнем поместье, Доккомбе (эти свитки сохранились и по сей день). Мортонцев, обвиняемых в нравственных преступлениях, отправляли в архидьяконский суд в Тотнисе, находившемся в 24 милях от города, в сопровождении свидетелей, которые должны были доказать их невиновность. Обвиняемых в тяжких преступлениях этапировали в Эксетерский замок, где они сидели в ожидании суда. Епископ Эксетера посещал приход, когда объезжал свою епархию, освящая алтари церквей, заново построенных благодаря доходам от торговли шерстью. Даже в таком тихом и удаленном местечке, как Мортон, где никто даже не слышал о Гильоме де Рубруке или Марко Поло, повседневная жизнь изменилась навсегда.
Главный агент изменений
Если бы это была книга о мировой истории, то имя главного агента изменений не вызывало бы никаких сомнений. Личность Чингисхана, омывшего кровью целый континент от Китая до Каспийского моря, не сопоставима с другими. Разрушения, начатые им и продолженные его сыном и внуками на территории Восточной Европы, непосредственно привели к установлению прямой связи между Западом и Востоком. Его геноцид лишил Восток возможности играть активную роль в установлении торговых связей с Западом. Таким образом, он, сам того не желая, расширил горизонты христианского мира и создал для его купцов новые торговые возможности. Однако в нашей истории перемен западного мира Чингисхан – всего лишь периферийный игрок. Куда более влиятельная фигура прячется в сердце Европы – это Лотарио, граф Сеньи, известный также как папа Иннокентий III.
Иннокентий III стал одним из последних пап, непосредственно влиявших на правителей и принятие решений на всех уровнях общества по всему христианскому миру. На высшем уровне он не только был тверд в своем противостоянии с Иоанном Безземельным: своими указами он аннулировал несколько европейских королевских браков и издал декрет «Venerabilem», который наконец-то упорядочивал отношения между императором Священной Римской империи и папой. На низшем уровне он отлично понимал склонности масс, над которыми имел духовную власть. Хороший пример – то, как он принял Франциска Ассизского: если бы он решил, что это просто какой-то сумасшедший бедняк, то отправил бы его восвояси и назвал целую группу страстных проповедников еретиками. В этом случае католическая церковь лишилась бы францисканского ордена, который стал одним из самых действенных ее инструментов. Примерно то же самое можно сказать и о том, как он поступил с Домиником де Гусманом. Доминик поначалу собирался обращать в христианство язычников на окраинах Европы, но Иннокентий отправил его на обращение еретиков, поручив тем самым «черным братьям» одну из главных их миссий. Призывы Иннокентия к испанским королям действовать вместе ради Реконкисты принесли плоды в виде победы при Лас-Навас-де-Толосе, после чего до конца века удалось отвоевать обратно почти всю Испанию. Его стремление заставить каждую крупную церковь христианского мира учить людей писать и читать еще более ускорило распространение грамотности. Не стоит и сомневаться, что он был самым влиятельным христианином XIII в. С другой стороны, в некоторых отношениях Иннокентий был невероятно консервативен: он выступал против эрозии королевского абсолютизма, о чем говорит его осуждение Великой хартии вольностей. Но, как мы уже видели на примере Бернарда Клервоского, человек, который активно сопротивляется переменам, может стать их причиной (к этому мы еще вернемся в конце книги). Особенно характерной в этом плане стала роль Иннокентия в отношении катаров: его твердое негативное отношение к еретикам не только поддержало гегемонию католической церкви, но и привело к появлению инквизиции. По всем этим причинам я не могу назвать больше ни одного конкурента Иннокентию III в качестве главного агента изменений в XIII в.
1301–1400
Четырнадцатый век
В Средневековье люди не знали, что такое общественная история. Когда художники изображали сцены из Библии или древнеримской эпохи на витражах, скульптурах или в иллюминированных рукописях, на них были люди в средневековой одежде, живущие в средневековых домах и плавающие на средневековых кораблях. Однако давайте представим, что какой-нибудь невероятно информированный и обладающий живым воображением монах перечитывает все исторические источники, доступные ему в монастыре, в 1300 г. Он, несомненно, сделает вывод, что в последние три века человечеству невероятно везло – или, если выражаться религиозным языком того времени, Бог был добр к христианскому миру. С экономической точки зрения Западная Европа становилась все сильнее и сильнее. Население невероятно выросло. Города, жители которых когда-то пребывали в постоянном страхе нападения, теперь хорошо защищены, да и сельской местности больше никто не угрожает. Этот монах решит, и его мнение будет недалеко от истины, что церковь стала главным архитектором и пособником этих изменений. Церковь играла роль миротворца, расширяя границы христианского мира и стараясь успокоить воюющие стороны внутри него, сосредоточивая христианскую воинственность на определенных целях на периферии и за пределами христианского мира. Она научила многих людей читать и писать. Она разработала моральный кодекс, которому должны были следовать все христиане, и суды накладывали наказания за нарушения этих нравственных законов. Наш воображаемый монах был бы уверен, что Бог заботится о благополучии всего христианского мира всеми возможными способами. А вот если бы он жил сто лет спустя, уверенности у него было бы куда меньше.
