То было потрясающее столетие для католической церкви. В начале века папу мог в любой момент нанять и уволить император. Папа не мог полагаться на королей и герцогов христианского мира, которые в основном воевали между собой. Он не мог проявить власть, потому что необходимые административные и коммуникационные структуры были в зачаточном состоянии или вообще не существовали. Священники часто нарушали религиозные предписания: пользовались собственным языком и обычаями, покупали и продавали должности, женились и в целом вели себя как обычные светские мужчины. Однако к концу века католическая церковь уже была единой, централизованной, организованной, влиятельной и все больше расширялась. Она могла заставить императора перейти босиком через Альпы и даже отправить армию на завоевание Святой земли. Она стимулировала развитие грамотности, сочинение книг и интеллектуальную деятельность на всем континенте. Но самым главным триумфом стало влияние, приобретенное на низовом уровне. Именно в XI в. католическая церковь превратилась из простой веры, в которую людей обращали крещением, в огромную организованную систему, управляющую всей человеческой жизнью от рождения до смерти.
Мир
Есть определенная ирония в том, что сразу после описания Первого крестового похода я говорю, что одной из главных перемен, случившихся в XI в., стала более мирная жизнь. Еще ироничнее – то, что одной из причин этой более мирной жизни (или, если точнее, отсутствия конфликтов) стала деятельность церкви, которая в 1095 г. призвала своих прихожан на войну. Тем не менее если сравнить Европу 1001 г. с Европой 1100-го, то вы увидите, что насилия в последней стало настолько меньше, что мирную жизнь без всяких оговорок можно назвать одной из главных перемен, случившихся в XI в.
Чтобы разобраться в этом кажущемся противоречии, насилие нужно рассматривать в определенном контексте. Да, в XI в. произошла целая череда войн, но само слово «война» здесь очень важно. Когда в 997 и 1001 гг. викинги нападали на Девон, они не вели войну: они проявляли ежедневную агрессию, которая прославлялась в обществе, где насилие считалось общепринятым образом жизни. Точно так же, когда мадьяры вторглись в Священную Римскую империю, а мусульманский генерал Аль-Мансур (Альманзор) напал на королевство Леон, это было всего лишь частью продолжавшихся межкультурных конфликтов. Каждая сторона естественным образом считала себя смертельным противником другой. Когда языческие княжества по периметру Европы тоже обратились в христианство, они сменили откровенную враждебность на культурное братство и осторожное сосуществование. Они, конечно, все равно могли развязать войну – как мы видели, друг с другом воевали даже римские папы. Но это уже были политические войны с целью разрешения конкретных споров, ограниченные по времени; конфликты больше не были частью повседневной жизни. Норманнское завоевание Англии (1066–1071) и Южной Италии (в течение XI в.) стали одними из последних вторжений в христианские королевства «в стиле викингов». Постоянные, регулярные убийства, которые когда-то были неотъемлемой частью жизни в христианском мире, удалось вытеснить на периферию, в земли неверующих язычников: кордовских мусульман, тюрков-сельджуков, литовцев, славян.
В основе процесса, благодаря которому европейское общество отказалось от старой культуры всеобщего насилия, лежало не только превращение старых врагов-язычников в новых друзей-христиан. Он был вызван и изменениями в социально-экономической системе, в частности, появлением феодальной системы. Во времена вторжений викингов и мадьяров европейские армии сражались в пешем бою; они не могли сравниться с быстрыми, мобильными морскими или конными разбойниками. Чтобы сохранить свои земли и людей, правители Европы создали специализированные войска из всадников, чьи доспехи, маневренность и способность к быстрому перемещению могли успешно сдерживать непрошеных гостей. Но боевые кони были невероятно дороги, равно как и рыцарские доспехи. Более того, для конного боя требовались годы подготовки, начиная с самого детства. Соответственно, великие аристократы Европы наградили этих рыцарей и их семьи значительными состояниями; чтобы поддерживать эту армию в боеспособном виде, был создан новый привилегированный класс. Феодальная система – это своеобразное двустороннее соглашение: местные общины кормят и экипируют своих лордов-военачальников, а те за это их защищают. Этот процесс, который в 1001 г. уже набрал ход, значительно затруднил незваным гостям возможность грабить и убивать до этого весьма плохо защищенных европейских крестьян. В современном мире слово «феодализм» имеет негативный оттенок, но в 1100 г. оно означало, что христианская Европа защищена так надежно, как никогда раньше.
Необходимо отметить, что создание класса феодальных лордов, которые защищали христианский мир от внешних врагов, привело к насилию нового типа – стычкам между самими феодалами. Норманнский летописец Вильгельм из Пуатье противопоставлял частые кровопролития в феодальной Нормандии, где соседствующие феодалы постоянно враждовали друг с другом, сравнительно мирной англосаксонской Англии до 1066 г. Однако на феодальных лордов давили определенные обстоятельства, которые заставляли их по большей части сосуществовать мирно. Некоторые из них были созданы церковью, весьма изобретательной в создании способов противодействия насилию. Например, на феодала можно было наложить епитимью, если он совершал нечто неописуемо жестокое. Одним из тех, кто прославился в истории именно своей жестокостью, стал Фульк Нерра, граф Анжуйский. Узнав, что жена изменила ему с крестьянином, он сжег ее на костре, нарядив в свадебное платье. Потом он устроил резню – настолько ужасную, что церковь не могла оставить ее без наказания: графу приказали совершить паломничество в Иерусалим. После еще одного ужасного деяния его заставили построить новый монастырь, где священники будут молиться за его душу. До своей смерти в 1040 г. Фульк успел совершить два паломничества в Иерусалим и построить два монастыря. Церковь, конечно, не смогла умерить его склонность к насилию, но ей, по меньшей мере, удалось выставить его черную репутацию на всеобщее обозрение, заставив его публично каяться. Остальные, несомненно, это заметили. Нельзя не задуматься и о том, сколько еще злодеяний мог бы совершить Фульк, если бы его нрав вообще ничего не сдерживало. По иронии судьбы, благодаря паломничествам и построенным монастырям некоторые историки считали его благочестивым.
Вторая стратегия, с помощью которой церковь боролась с насилием, – движение, известное как «Мир Божий», основанное во Франции в конце X в. Это движение использовало мощную религиозную пропаганду, в частности процессии с мощами святых, которая призывала феодалов заключить мир между собой и защищать женщин, священников, паломников, купцов и крестьян от ужасов войны. Мы, конечно, можем смотреть на такие меры с известной долей цинизма, но в XI в. люди еще искренне верили, что святые мощи могут нанести непоправимый ущерб человеку, нарушившему религиозный обет. Особенно важное значение «Мир Божий» приобрел около 1033 г., который считался тысячелетним юбилеем смерти Христа. Еще одним похожим движением было «Перемирие Божье». Оно запрещало любые боевые действия с ночи пятницы до восхода солнца в понедельник, а также в дни почитания главных святых. В 1040-х гг. правило было ужесточено: мужчинам старше двенадцати лет запрещалось драться с вечера среды до утра понедельника, а также во время Великого поста и Адвента. Стоит сказать, что оно не очень тщательно выполнялось: битва при Гастингсе состоялась в субботу, так что «Перемирие Божье» нарушили и саксы, и норманны. Тем не менее о нем постоянно упоминалось на церковных соборах. Соответственно, феодалам постоянно напоминали, что церковь не поддерживает междоусобиц между христианами. Как сказал папа Урбан в своей проповеди в Клермоне в конце века, если уж христианам так хочется сражаться, то пусть они направят свою энергию против врагов христианского мира.
