И все же я считаю, что человек, в наибольшей степени изменивший жизнь в XVIII в., – это Жан-Жак Руссо. Его работы, возможно, полны недостатков, но описанными в них идеями были вдохновлены призывы к терпимости, свободе и равенству, которые превратили события 1789 г. из финансового кризиса в революцию. А того, что революция потрясла всех на Западе – от королей и аристократов до последнего нищего, – отрицать невозможно.
1801–1900
Девятнадцатый век
Где бы вы ни читали эту книгу, вы можете в буквальном смысле протянуть руку и прикоснуться к изобретению XIX в. Если вы едете в метро – этот вид транспорта появился именно в XIX в. То же самое можно сказать и об автобусах: первые омнибусы в Париже, Берлине, Нью-Йорке, Лондоне и Манчестере появились к 1830 г. Если вы едете в автомобиле и слушаете аудиокнигу, то не забывайте, что двигатель внутреннего сгорания и процесс звукозаписи изобрели в конце XIX в. Если вы лежите в постели или летите на самолете, то читаете при помощи электрического освещения, которое изобрели в 1870-х гг. Если вы расслабляетесь с книгой в ванне, можно вспомнить, что пробку для ванны тоже изобрели в девятнадцатом столетии. Равно как и унитазы: первые ватерклозеты с механизмом смыва, которые можно было запустить в массовое производство, продемонстрировали в 1851 г. на Всемирной выставке. Собственно, сама концепция ванной комнаты появилась только в XIX в.; самое первое упоминание о ванной в английском доме принадлежит Джеймсу Мэтью Барри в 1888 г.: «К чему политика, когда в ванной прорвало трубу?» Но я отвлекся. Если вы читаете бумажную книгу, то ее бумага сделана из древесной массы, которую изобрели в 1870-х гг. в качестве дешевой альтернативы хлопковой бумаге. Если вы используете компьютер с англоязычной раскладкой клавиатуры, то верхний ряд выглядит как QWERTYUIOP: эту раскладку изобрели для пишущей машинки, которая появилась на рынке в 1871 г. А если на вас надеты наручные часы, джинсы или бюстгальтер, то вы находитесь в непосредственном физическом контакте с изобретением XIX в. Пожалуй, только полностью раздевшись где-нибудь посреди джунглей, вы сможете сбежать от изобретений XIX в. Но если вы действительно стоите раздетыми посреди джунглей, я удивлюсь, что вы при этом читаете мою книгу.
XIX в. был веком изобретений – даже в большей степени, чем XX. Как мы видели ближе к концу прошлой главы, в 1890-х гг. в Великобритании ежегодно подавали заявки в среднем на 23 826 патентов; к 90-м гг. XX в. это число уменьшилось более чем вдвое – всего до 10 602 заявок в год. Среди заявок XIX в. было много инноваций, которые мы ассоциируем с современным миром, – в том числе и потому, что постоянно покупаем все более усовершенствованные их версии. Тостеры, вентиляторы, швейные машины и чайники – все эти электроприборы были изобретены в XIX в. Первые газовые плиты появились в продаже в 1834 г. благодаря Джеймсу Шарпу из Нортгемптонской газовой компании. Если выглянуть на улицу, то газовое уличное освещение впервые появилось в Лондоне в 1807 г.; к 1823 г. улицы столицы освещали 40 тысяч газовых ламп, и в большинстве европейских городов тоже устанавливали похожие системы. Комнатное электрическое и газовое освещение к 1900 г. получило широкое распространение: когда дом в Мортонхэмпстеде, в котором я начал писать эту книгу, перестроили около 1890 г. после пожара, в нем установили газовые лампы вдоль стен входного коридора и во всех главных комнатах. Не стоит забывать, какой огромной переменой в жизни людей стало искусственное освещение – не только с точки зрения безопасности в темное время суток, но и с точки зрения возможности разглядеть цвета и оценить красоту обстановки в комнатах, поскольку до этого при свечах мало что было видно. И ведь на этом важнейшие изобретения XIX в. не заканчиваются. Консервы изобрели французы в 1806 г., чтобы обеспечить пищей армию Наполеона. Пулемет придумали в начале Гражданской войны в США (1861–1865). Карл Бенц запатентовал свой трехколесный «Моторваген», первый поступивший в массовую продажу автомобиль, в 1886 г. Братья Люмьер начали снимать свои знаменитые короткометражные фильмы на улицах Лиона в 1895 г., а на следующий год в Нью-Йорке и Новом Орлеане открылись первые публичные кинотеатры. В 1805 г. адмирал Нельсон умер на палубе протекавшего деревянного судна, которое атаковало врагов раскаленными пушечными ядрами из твердого металла, но в 1890 г. он смог бы уже подняться на борт электрической подводной лодки, оснащенной торпедами.
Впрочем, как мы уже не раз видели в прошлых главах, изобретение еще не равняется перемене. Несмотря на все усилия Джеймса Шарпа, большинство людей в XIX в. готовили не на газу, а на твердом топливе. Автомобили и кинофильмы тоже далеко не сразу стали частью нашей повседневной жизни. Даже бюстгальтерам понадобилось время, чтобы хорошенько закрепиться, простите за каламбур. Чтобы оценить самые большие перемены в обществе, нужно смотреть не только на новизну и уметь отличать изобретения, которые по-настоящему изменили жизнь Запада, от тех, которые просто помогли облегчить нашу жизнь.
Рост населения и урбанизация
Вы, должно быть, подумали, что книга уже приближается к концу: мы преодолели уже восемь веков, а осталось всего два. Если так, то вы немало удивитесь, узнав, что с исторической точки зрения мы не прошли даже половины пути. Причина этого расхождения в том, что история – это не время, а время – не история. История – это не изучение прошлого как такового, а изучение людей в прошлом. Временем, отделенным от человечества, занимаются ученые и мечтатели. Если мы откроем какой-нибудь ранее неизвестный необитаемый остров, то у него не будет никакой истории: его будут изучать специалисты по естественной истории, ботанике и геологии. Мы не можем написать историю Южного полюса до того момента, как человечество осознало его важность и решило до него добраться. История неразрывно связана с тем, что мы сделали – и как биологический вид, и как отдельные его представители. Таким образом, у крупной страны вроде Италии с населением 60 миллионов человек и богатейшим культурным наследием история намного больше, чем у малонаселенного островка. Это не презрение к маленьким островкам: я лишь констатирую, что страна с 60-миллионным населением каждый день пополняет свою историю в миллион раз бо́льшим количеством человеческого опыта, чем остров с населением в 60 человек. В миллион раз больше человеческого общения, в миллион раз больше общественных течений, в миллион раз больше болезней и боли. Мы должны считать не только время, но и человеческое время – то есть объем опыта, содержащийся в одном дне или годе.
Подобный «объемный» подход к человеческому времени можно применить для сравнения и веков, и разных стран. Если сложить все дни, прожитые обитателями Европы за тысячу лет между 1001 и 2000 гг., то относительные пропорции тысячелетнего населения вы увидите на графике справа. Если бы история и время были одним и тем же, то на графике мы увидели бы 10 равных секторов по 36 градусов. Но на деле разница на графике очень заметна. Мы видим, что перемены, описанные в первой главе книги, были пережиты примерно тремя процентами всего населения Европы за тысячу лет. Со всеми поразительными переменами XVI в. имели дело менее шести процентов. Я не хочу сказать, что этим столетиям нужно было посвятить меньше страниц, – в них произошли глубочайшие изменения, которые легли в основу всего, что случилось после них, – но это в самом деле означает, что перемены, затронувшие наибольшее количество людей, произошли главным образом в последние два века. Более того, вышеприведенный график даже недооценивает перекос в сторону современности на Западе, потому что не учитывает население США, Австралии, Канады, ЮАР и Новой Зеландии, а также вестернизированных жителей Латинской Америки, Индии и Дальнего Востока. Если смотреть в мировых масштабах, то лишь треть всей истории относится к первым восьми векам второго тысячелетия. Если значительность любого изменения учитывать с поправкой на количество людей, затронутых этим изменением, то мы наконец дошли до дивизиона тяжеловесов.
