– Ладно, Элиса. Я согласен с тобой, существуют три стрелки, которые указывают в одном направлении. Оружие. Побег. И тот факт, что его выпустили в тот же день.
– Четыре.
– Четыре?
Еще одна распечатка. Эта – из другого кармана ее пиджака. Выписка из реестра исправительных учреждений.
– Свой последний срок грабитель, погибший на парковке, отсидел пять месяцев назад. И знаешь, где?
– Нет. Но полагаю, что знаешь ты.
– Эстерокер. Отделение Н.
– И?
– То же отделение, из которого вчера вышел Лео Дувняк.
Бронкс торопливо поднялся, и импровизированная табуретка рассыпалась по полу. Он пытался было конструировать сомнения, но теперь всё. Нет больше никаких «вероятно, Дувняк» – это был Дувняк. И Джон Бронкс ощутил нечто вроде… головокружения. Словно вся энергия и сила, которые он когда-то носил в себе и которых лишился, снова вернулись к нему.
– Вот черт.
– Да. Вот черт. Я ночью подумала так же.
– И… ты все-таки хочешь передать дело мне?
– Да. На моем письменном столе лежат три начатые стопки.
Энергия – вот что погнало его по кабинету, он ходил туда-обратно между дверью и окном, письменным столом и ее стулом, он почти выплюнул следующие свои слова.
– Элиса!
– Да?
– Можешь забыть о них. Мне не нужны твои стопки.
– Прости, что?
– Я хочу, чтобы ты работала со мной. Чтобы мы вместе посадили этого засранца.
Бронкс резко прекратил свою энергичную пробежку и посмотрел на нее, ожидая реакции, может даже – улыбки.
Она не улыбнулась. Просто сидела, словно не поняв, что он ей сказал.
– Так что вот, Элиса, я хотел бы, чтобы ты работала со мной, и…
– Я слышала.
Она поднялась со стула для посетителей.
– Но не уверена, что хочу этого.
То, что он истолковал как отсутствие, было сопротивлением, активным присутствием.
Ее манера говорить, двигаться – все свидетельствовало об этом.
– Если я правильно тебя понял, ты не знаешь, хочешь ли заняться этим делом?
– Ты неправильно меня понял. Я не знаю, хочу ли я работать с тобой.
Элиса не спускала с него глаз. Она взвешивала каждое свое слово.
Бронкс должен был бы почувствовать обиду, но почувствовал – любопытство.
– А поточнее?
– То, что ты только что проделал – это уже второй раз. А мне и одного раза более чем достаточно.
– Второй раз? Второй раз – что?
– Ты только что применил старейший трюк: выдернуть из-под другого ковер – мне не нужны твои стопки, – чтобы я упала и, лежа на полу, с благодарностью приняла твое предложение: я хочу, чтобы ты работала со мной. А совсем недавно, когда я представила факты, которые собрала, и ты не соглашался с ними, ты попытался смутить меня, сказав, что видел, как я сплю. Ты сладко спала. Так ведут себя психопаты. И мне это не нравится.
Бронкс снова зашагал по кабинету, хотя и не по своей воле – его подгоняла энергия.
Надо было обидеться раньше.
Он не обиделся.
Сейчас впору было оскорбиться.
Но Бронкс и не оскорбился.
– Прежде чем ты выйдешь отсюда, Элиса, и передашь мне расследование, я хочу попросить тебя кое о чем.
Она остановилась на полпути к двери.
– Да?
– Чтобы ты доставила его сюда – для меня. Допросила его – для меня. Если я сейчас сяду напротив Лео Дувняка, это ни фига не даст, я пытался допрашивать его на протяжении почти шести месяцев, и мы оказались в тупике. К тому же я не хочу, чтобы он понял, что расследование у меня на столе. Пока не хочу.
– Доставить сюда – за что? Насколько я понимаю, у нас ничего нет. Мы можем задержать его максимум на пару часов.
– Да. И он это знает. Но если мы не доставим его сюда – а он знает, что у нас один из украденных им автоматов и что мы можем связать ограбление с днем, когда он вышел на свободу, – мы вспугнем его, он будет начеку. А я хочу, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Чтобы он продолжал. Я уверен, что этот налет совершен только ради денег на текущие расходы, что это первый шаг к чему-то большему. Я хочу взять его, когда он совершит то преступление. И заодно – найти остальное оружие.
Элиса, не ответив, пошла к двери.
Бронкс продолжал говорить.
– И кстати, ты просидела тут всю ночь. В этом чертовом здании. Пока не устала настолько, что вырубилась прямо на кухне. Так неужели ты искренне говоришь, что он тебе нисколько не любопытен?
* * *
Прямо в грудь.
Как долго Бронкс не чувствовал в себе этого.
Он отчетливо ощутил, как собралась внутри него энергия, как сконцентрировалась она в дуге между животом и солнечным сплетением. Именно туда она всегда попадала в первую очередь. Жжет. Горячо, жарко. Следующий толчок – в горле. Словно вся радость, и злость, и страх сплавились воедино. Словно дыхание оказалось в ловушке.
Полчаса. Потом жжение пошло на спад. Он двигал курсор вдоль временной шкалы на экране, покадрово следуя за грабителем в записи, которую прислала ему Элиса: рослый мужчина в мешковатой одежде спрыгивает с погрузочного пандуса и уезжает на молочном фургоне.
Первый след за все эти годы.
Жар в груди, который так часто пугал его в детстве, усилился, каждый мускул в животе напрягся. Как будто его могли ударить в любой момент. Ожидание худшего.
Сейчас, будучи взрослым, он научился держать этот жар под контролем, носить огонь с собой, словно первобытный человек, беречь, чтобы не погас, позволять ему разгораться, только когда сам захочешь.
Бронкс сдвинул курсор – снова, понаблюдал за мужчиной, который нес сумку – снова. Приметы во многом совпадали. Но определить, Дувняк это или нет, было трудно. Этот мужчина выглядел… более крупным. Что вообще не так уж странно. У заключенных всегда увеличивается мышечная масса. Спортзал – это не только пространство для тренировок и обмена анаболическими стероидами. Как и все прочие части тюрьмы, он – место встреч, где завязываются контакты, а идеи зреют и обретают форму.
Он наклонился ближе к размытой дерганой картинке.
Если человек, на которого он сейчас смотрит, это Лео Дувняк, то почему на парковке лежит мертвым некто по имени Яри Ояла, а не кто-то из двоих братьев Дувняка?
Бронкс ощутил некоторую трещину между братьями, когда допрашивал их по одному. Ему казалось, что он понимает, откуда пошла эта трещина: двое младших соскочили, а старший продолжил грабить банки, только вместе с отцом – и сел в тюрьму. Двое младших тоже сели – именно поэтому. Через две недели после бурана и разбитой машины Феликса и Винсента Дувняков тоже взяли, в квартире в Гётеборге. Очень буднично. Они словно просто сидели и ждали полицию. Подельники потом все расследование промолчали; двое младших были уверены, что легко отделаются. Но журналисты уделили им слишком много внимания, и от населения пошел поток информации. Благодаря ему Бронкс сумел установить, что уничтоженное оружие использовалось при двойном ограблении. Какой-то человек сообщил, что видел машину, которую несколько раз показывали по телевизору: она принадлежала строительной фирме, и ею пользовались братья. Строительная фирма. Их официальное прикрытие. Информант наблюдал, как машина въехала в лес, а потом из нее выгрузили «нечто тяжелое», что потом сбросили в озерцо. Водолазы обнаружили это «нечто тяжелое». Ящики с оружейными деталями, залитые бетоном. ДНК и отпечатки пальцев соединили Лео, Феликса и Винсента Дувняков с одним из ограблений.
