– Привет, пап.
Поднимаясь по лестнице, Лео набрал прямой номер недавно врученного отцу и гарантированно отслеживаемого мобильного телефона.
– Лео?
Подойдя к тому же окну, что и мелкий албанский босс чуть больше получаса назад, Лео начал разговор, в котором мог принять участие и Сэм, поскольку голос с того конца утекал в щель между ухом Лео и телефоном.
– Я только хотел услышать твой голос, папа.
– Мой голос? Ты хотел…
Сильный акцент, несмотря на столько лет в стране. Было ясно: отец почти гордится, что его старший сын звонит ему.
– …услышать мой голос, Лео? Всего через несколько часов после встречи? Понимаешь, как это меня радует?
Интонации отца совпадали с последней картинкой в памяти Лео: мужчина в окне ресторана «Драва» машет рукой, ссутуленный, печальный.
– Да, и мне жаль, что я снова так быстро исчез. До завтра.
Сэм слышал каждое слово этого странного короткого разговора.
– Слушай.
– Да?
– Лео, на фига? Ты это всерьез? У нас на руках оружие, которое ищет полиция. А ты болтаешь ни о чем с отцом из своего бывшего дома; легавые могут запросто отследить этот звонок, если им придет в голову заняться им!
Электрическая коробка на стене так и оставалась открытой; сунув туда большой и указательный пальцы, Лео во второй раз соединил провода, услышал гул: металлические цилиндры, закрепленные в нижней части сейфа, медленно закрыли тайник.
– Да. Именно. Они должны иметь возможность запросто отследить этот звонок. Вот почему плиты на полу останутся незакрепленными. Вот почему я не закрываю коробку как следует, оставляю приоткрытой. И вот почему я сейчас включу первую веб-камеру, спрятанную на полке для шляп в прихожей. Потому что моя коллекция оружия гарантирует: нам не помешают, когда мы нанесем последний удар – и сразу исчезнем.
Кровавые точки
* * *
Кто-то дергает его за правую руку.
Огромные челюсти, колючий бурелом. Ощетинившаяся острыми зубцами гора. А потом он беспомощно падает в потайной бездонный люк.
– Феликс, проснись.
И хотя дна не существует, он приземляется. В другие челюсти. И эти челюсти рвут его, тянут в разные стороны.
– Феликс? Эй!
– Чт-то?
В бездне всегда черным-черно.
– Подъем, братишка.
Прямо над ним. Челюсти. Светлый контур во тьме вечности.
– Кто… Пусти! Пусти меня!
– Феликс, это я, Лео. Вставай.
Светлое становится яснее. Волосы Лео. Лицо. Это он.
– Но… тут… так темно.
– Ш-ш-ш. Не так громко. Разбудишь Винсента.
– Что-то… случилось?
– Нет. Ничего не случилось. Пока.
Старший брат одет. На нем даже куртка и кроссовки.
Феликс тихо садится на край кровати.
Верхняя одежда в доме? Посреди ночи?
Ноги, руки – не действуют. Он решает подвигать руками и ногами, но у него не выходит. Застыли.
Он ощущает, как кто-то берет одну его ногу, сует в ботинок, завязывает шнурки. Потом вторую ногу. Потом его руки разводят в стороны и вдевают в рукава теплой куртки. Затем Лео исчезает на кухне, слышно, как льется вода из крана, потом Лео возвращается со стаканом, полным крови.
– Залпом.
Это не кровь. Это сок. До самых краев стакана.
– Пей. Быстрее проснешься.
– Проснусь? Зачем?
– Увидишь.
В прихожей, по пути к входной двери, Лео проскальзывает в комнату Винсента, к замотанному в бинты телу, слушает равномерное дыхание.
– Мы же не можем оставить его одного? А, Лео?
– Мы скоро вернемся. Полчаса максимум.
Лео опускает жалюзи, отключает полную луну и уличный фонарь – разбитое стекло, злобный свет.
– А вдруг… он все-таки проснется? Проснется – а он совсем один.
– Не проснется. Когда Винсент спит, он спит. А будить мумию нельзя. Тогда исполнится проклятие. Феликс, ты разве не знаешь об этом?
Последняя проверка – рот. Они расширяют дыру в бинтах, надо, чтобы воздух поступал свободно. Потом выходят из квартиры. Феликсу кажется немного странным, что у Лео на плече школьная сумка. Кто же ходит в школу ночью?
Ни следа не осталось на лестничной клетке после маминого бегства – как будто ничего и не было, Лео удалось отскрести последние пятна. Братья прошмыгнули мимо двери Агнеты на втором этаже – Агнета вызвалась ночевать у них, пока мама в больнице, но Лео убедил ее, что они сами справятся, пообещал, что даст знать, если понадобится помощь, и что он будет отправлять мальчиков спать в положенное время.
Темнота. Длинная цепочка уличных фонарей. В отдалении – музыка и машины, резко стартуют, резко тормозят. Пятничный вечер в Фалуне. Там город, жизнь. Но здесь, в другом районе, на асфальтовом тротуаре, ведущем в школу, все неподвижно, тихо.
Лео вдыхает, глубоко. На улице гораздо теплее, чем он думал. Или это он так нагрелся изнутри, что напряжение ищет выход?
Сентябрь, и кучи листьев на земле – так приятно поддавать их ногой. С начала учебного года прошел примерно месяц – Лео в восьмом классе, Феликс – в пятом. А Винсент, их большой младший брат, пошел в первый класс, так что они все теперь учатся в одной школе.
Он точно знает, что ему нужно.
Он разузнал, где продаются парики, сто двадцать пять крон за тот, с длинными волосами, который он выбрал. А объемная серая куртка с капюшоном отыскалась в «Хеннес энд Мауритц» за девяносто девять пятьдесят; ей предстоит стать грязно-зеленой от краски для ткани, а краска – в магазине швейных принадлежностей. Потом тело: оно должно выглядеть по-другому. Вату на плечи. Еще живот, но живот изваять просто – при помощи ватина, который нашелся в том же магазине, что и краска для ткани. Последнее – сигареты. Он должен курить, сигареты без фильтра, самые крепкие – «Джон Сильвер».
Курево алкашей.
Как приятно брести по улице среди ночи, когда внутренний жар выравнивается с теплом снаружи. Только в небольших городках бывают такие ощущения – улицы связаны с другими и в то же время пусты. Первый признак того, что в этом районе тоже есть люди, – велосипедистка позади них, они слышат, как динамка давит на переднее колесо, как велосипед приближается, проезжает, исчезает.
Лассе-Наркота. Хорошее имя. Так он окрестил своего персонажа.
Именно Лассе-Наркота вырвет у тетки из магазина «ИСА» сумку.
Но создать Лассе-Наркоту стоит денег. Вот почему Лео разбудил младшего брата, поднял его в два часа ночи.
