– Какой большой лифт. На такую длину я прыгаю на физкультуре.
Отвечая, Лео не смотрит Феликсу в глаза.
– Это чтобы можно было вкатить носилки с больными. И мертвыми.
– Мертвыми?
– Люди умирают в больнице. Труп кладут на носилки на колесах. И везут в морг.
– Мо… морг?
– Это такой ненастоящий дом. Морозильник в больничном подвале, для мертвецов. Их потом разрезают, чтобы узнать, отчего люди умерли.
Двери лифта открываются, и Лео направляется прочь широкими шагами, Феликсу трудно поспевать за ним. К тому же у него из головы не идет дом, который – морозильник с разрезанными телами. Люди в больнице должны выздоравливать, а не умирать.
– Слушай, Лео… А мама?
– Что?
– Она же не умрет?
Лео останавливается на полпути в парке, Феликс – на полшага за ним. Парк? Уже? Феликс вертится на одном месте. Он не понимал раньше, как далеко человек может уйти, не думая, что идет. До больницы – с полкилометра.
«Нет, братишка. Мама не умрет».
Как здорово было бы услышать такое. Но Лео, кажется, сомневается, и это совсем не здорово. Пусть лучше сомневается насчет денег из магазина, а не насчет умрет мама или нет.
– Она не умрет, пока ты будешь делать, как я скажу.
Лео кладет руку Феликсу на плечо.
– Феликс, не говори маме о том, что мы делаем. Никому не говори.
– Хочу – и говорю.
– Кое о чем в нашей семье не говорят. Как папа учил нас.
– Сорри, но я скажу, если захочу.
– Ты никому больше не будешь об этом трепаться, понял? Ни о магазине, ни о сумке! Никто ничего не должен знать. Знаешь, что будет, если ты разболтаешь? Соцтетка заявит на нас, и ты угодишь куда-нибудь на север в Норрланд, Винсент – на юг в Сконе, а я – посередке, в какую-нибудь сраную тюрьму для несовершеннолетних. Ты этого хочешь?
– Нет.
– И маме станет еще хуже, чем сегодня. Ты этого хочешь?
– Нет.
– Так почему ты не держишь язык за зубами? Зачем растрепал маме?
– Потому что Клик тебя поймает!
Лео убирает руку с плеча Феликса и теперь сильно обхватывает его уже обеими руками – мама бы так не смогла.
– Братишка, что ты себе напридумывал? Говорю же, я обдурю этого идиота Клика. И ты мне поможешь. Но мы должны держаться вместе.
И он широко улыбается, как когда знает, что Феликс больше не будет с ним спорить.
– Меня какое-то время не будет. Максимум – два часа. Присмотри за Винсентом. Убирай эту гадость ему ото рта, когда он пьет, ему обязательно надо пить.
– А ты куда?
– Поезжай домой, к Винсенту – и все. Я потом приготовлю поесть.
Минута, другая – и младший брат бредет домой. Сам Лео избирает противоположное направление – к автобусной остановке, к тому, что требуется для Лассе-Наркоты. Он доволен. Он поступил правильно. Несмотря на разочарование, когда Феликс начал болтать, он удержал злость в себе. Ему позарез надо уговорить Феликса, заставить его передумать. Феликс нужен ему. И ни мама, ни полиция, ни соцтетка, никто в целом мире не должен знать, что он задумал. Все может рухнуть в одну секунду, такое уже случалось.
Но он не будет, как отец. Тут мама ошибается.
Отец не стал бы готовиться заранее.
Вот почему Лео двинулся сейчас в обход – проверить парковку между невысокими многоквартирными домами и кустарником, в котором удобно прятаться. Вон они – стоят, как им и положено, шеренгой, по стойке смирно, перед каждым парковочным местом, с прямой спиной, молчащие. Парковочные автоматы. Последнее из того, что ему потребуется.
Когда стемнеет. Когда никто не увидит его, а парковка будет забита машинами.
На автобусной остановке дело идет быстро: нужный автобус уже ждет, и Лео покупает билет туда и обратно до Бурлэнге, платит монетами из кассовой жестянки, которые заранее отсчитал и положил в особый пластиковый кармашек, сплошь монеты по пятьдесят эре. Тридцать восемь минут до следующего городка, однообразное путешествие, в основном сосны да время от времени – безлюдные «карманы» для отдыха. Там, подальше от дома, он начинает с магазина косметики, оттуда, где полки с париками, собрание анонимов – безглазых пластмассовых голов. Он останавливается на одном – прическа в точности как у того парня, которому отец остриг волосы в пивной, длиной до плеч и, согласно ценнику, темно-русые – темнее, чем его собственные светлые волосы. Сто двадцать пять крон со скидкой. Потом табачный магазин, сигареты лучше покупать за пару миль от дома, чтобы избежать вопросов. Пачка «Джона Сильвера» – имя, как у одноногого пирата из «Острова сокровищ». Он снова расплачивается деньгами из кассовой жестянки. Купюры занимают меньше места, монеты оттопыривают карман куртки. Ушло почти все, а чтобы закончить Лассе-Наркоту, ему нужно больше, чем дадут парковочные автоматы.
* * *
Полная луна.
Ее яркий свет смешивается со светом уличных фонарей, пробивается сквозь опущенные жалюзи. Полчаса до полуночи. Он ждал в темноте, пока Феликс с Винсентом не засопят.
Малиновый мармелад, билет на автобус, парик, сигареты. Осталось двадцать четыре кроны, этого не хватает, надо еще сто двадцать четыре, чтобы купить остальное.
Вот эту задачу и надо сейчас решить.
Стамеску с молотком в рюкзак – они почти всегда пригождаются. Он заглядывает из прихожей в комнату Винсента – посапывание перешло в равномерное дыхание, самому младшему даже не снятся сны – он просто спит сном без сновидений, самым лучшим. Бинты вокруг рта чуть покоричневели, как после изрядного количества шоколадных шариков.
Лео перемещается сквозь полнолунную темноту в кусты, окружающие парковку, и наблюдает, скрытый листвой. Наконец удостоверяется, что он один. Крадучись выходит, ощущения – совсем как ночью в школе: слышны только его движения, мягкие подошвы кроссовок шуршат по асфальту.
Он обмотал рукоятку стамески изолентой, молоток должен сильно ударить по ней несколько раз. Каждый автомат обслуживает два парковочных места и расходится на две отдельные железные головы, у каждой – своя щель для монет. Десять столбиков становятся двадцатью отсеками, которые надо вскрыть.
Иногда он думает про автоматы. Автоматы с конфетами, газировкой и те маленькие красные, где лежат шарики с бессмысленными игрушками. Автоматы, которые дают за монету что-то взамен. Каждый раз, опуская монетку, он думает, как бы получить ее обратно. В мыслях он убирал корпус автомата и пытался увидеть механическую игру, которую запускает монета в одну крону или пятьдесят эре. Но ни в какие автоматы люди не суют столько денег, сколько в парковочные. И что они получают? Час за крону.
Он внимательно рассматривает металлическую голову автомата – зеленый каплевидный кусок пластика, который станет красным, когда время выйдет, узкие щели, куда надо бросать монеты, дверца, которую открывают, когда приходит пора опустошить автомат. Именно эта дверца и отличает парковочные автоматы от прочих – заклепки на ней маленькие и ломкие.
