– Я выключу двигатель, Бенсон.
– Согласен, не дело будет, если он заглохнет.
Шум стал тише, и вертолет просел на сто футов, но, когда Скрэггер добавил мощности на второй двигатель и сделал корректировки, вертолет перестал терять высоту. И все же оба они чувствовали себя тревожно без запаса мощности.
– Непонятно, с чего это он вдруг начал так себя вести, Скрэг, совершенно непонятно. Я сам проводил его проверку несколько дней назад. Как наши дела?
– Просто прекрасно. До дома осталось совсем немного.
Бенсон был не на шутку встревожен.
– А есть место, где мы могли бы сделать аварийную посадку? Песчаная отмель? Платформа какая-нибудь?
– Конечно есть. Полно́, – соврал Скрэггер; его глаза и уши постоянно искали признаки опасности, но ничего не находили. – Ты слышишь что-нибудь?
– Нет… нет, ничего. Черт подери, я слышу каждую несмазанную и перегретую шестеренку!
– Я тоже, – рассмеялся Скрэггер.
– А нам не следует связаться с Эль-Шаргазом?
– Времени у нас еще много, сынок. Я жду, когда объявятся Восси или Вилли.
Они продолжали полет, и любой легчайший толчок, изменение тона двигателя на какой-то децибел или подрагивание стрелки заставляли их обливаться потом.
– Долго нам еще, Скрэг? – Бенсон был влюблен в двигатели, но ненавидел летать. Его рубашка промокла от пота и неприятно холодила тело.
И тут в их наушниках раздался голос Вилли:
– Эль-Шаргаз, говорит ЕР-НВВ, на подлете вместе с EP-HGF, высота семьсот, курс один-четыре-ноль градусов. Ожидаемое время прибытия через двенадцать минут.
Скрэггер простонал и затаил дыхание, потому что Вилли механически назвал их полные иранские позывные, хотя они договорились между собой попробовать обойтись только тремя последними буквами. Очень английский голос диспетчера произнес громко и отрывисто:
– Вертолет, вызывающий Эль-Шаргаз, как мы понимаем, вы следуете транзитом, на подлете курсом один-четыре-ноль и… э-э… ваша трансляция прошла с искажением. Прошу подтвердить, что вы… э-э… G-HYYR и G-HFEE? Повторяю по буквам: ГОЛЬФ ХОУТЕЛ ЯНКИ ЯНКИ РОМЕО и ГОЛЬФ ХОУТЕЛ ФОКСТРОТ ЭХО ЭХО?
Переполненный радостным волнением, Скрэггер издал ликующий вопль:
– Нас ждут!
Голос Вилли звучал неуверенно, и температура у Скрэггера тут же подскочила на два градуса:
– Эль-Шаргаз, говорит… говорит GHY… YR…
Потом в эфире возник радостный голос Восси, заглушивший его:
– Эль-Шаргаз, говорят Гольф Хоутел Фокстрот Эхо Эхо и Гольф Хоутел Янки Янки Ромео, слышим вас отчетливо, будем у вас через десять минут, просим разрешения сесть на северной вертолетной площадке, пожалуйста, проинформируйте «С-Г».
– Обязательно, G-HFEE, – ответил диспетчер, и Скрэггер мог почти видеть облегчение, которое тот испытал, – разрешаю посадку на северную площадку, пожалуйста, свяжитесь с «С-Г» на частоте сто семнадцать и семь. Добро пожаловать! Добро пожаловать в Эль-Шаргаз, следуйте тем же курсом и на прежней высоте.
– Слушаюсь, сэр! Так точно, сэр, сто семнадцать и семь, – отозвался Восси; Скрэггер тут же переключился на эту частоту и снова услышал Восси: – Сьерра Один, говорят HFEE и HYYR, как слышите?
– Слышу вас расчудесно. Добро пожаловать всем. А где Гольф Хоутел Сьерра Виктор Танго?
ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО КОМПАНИИ В ЭЛЬ-ШАРГАЗЕ.
– Следует сзади, – говорил Восси.
Гэваллан, Скот, Ноггер и Старк слушали через громкоговоритель ОВЧ-радиостанции на частоте компании, частота диспетчерской вышки тоже прослушивалась. Все прекрасно понимали, что любую трансляцию могут подслушивать, особенно с их ВЧ-радиостанции, которую прослушивали Сиамаки в Тегеране и Нумир в Бендер-Дейлеме.
– Он в нескольких минутах позади нас, он… э-э… приказал нам следовать заданным курсом самостоятельно. – Восси был подчеркнуто осторожен. – Мы не… э-э… мы не знаем, что произошло.
Тут в разговор включился Скрэггер, и они все почувствовали, что он улыбается:
– Говорит G-HSVT, я у вас на хвосте, так что очистите палубу…
Комната взорвалась радостными криками, Гэваллан промокнул потный лоб и пробормотал: «Слава Богу», слабея от облегчения, потом Ноггеру:
– Ноггер, давай туда!
Молодой пилот, широко улыбаясь, выскочил из комнаты и едва не сбил с ног Мануэлу, которая с каменным лицом возвращалась по коридору с подносом прохладительных напитков.
– Скрэг, Вилли и Эд вот-вот сядут! – крикнул он ей на бегу, уже с дальнего конца коридора.
– О, как чудесно! – просияла она и поспешила в кабинет. – Ну разве это не… – Она замолчала на полуслове.
Скрэггер говорил:
– …на одном двигателе, поэтому прошу разрешения на посадку с прямой, и лучше всего приготовить пожарную машину на всякий случай.
Тут же возник голос Вилли:
– Эд, разворачивайся назад и присоединяйся к Скрэгу, проводи его до места посадки. Как у тебя с горючим?
– Полно. Уже лечу.
– Скрэг, это Вилли. Я позабочусь о разрешении на заход на посадку с прямой. Как у тебя с горючим?
– Хватает. HSVT, стало быть, а? Это гораздо лучше, чем HASVD!
[21]
Они услышали его хохот, и Мануэла почувствовала себя лучше.
Для нее напряжение сегодняшнего утра, когда она пыталась справиться со своими страхами, было ужасным: все эти лишенные тел голоса, звучавшие из такого далека и при этом совсем близко, каждый из них связан с человеком, который ей просто нравился или очень нравился или которого она ненавидела, если это оказывался голос врага. «Именно враги они и есть, – с горячностью сказала она несколько минут назад, едва не плача, потому что ее замечательный друг Марк Дюбуа и старик Фаулер пропали, и, о Господи, это мог бы быть Конрой, и другие еще могут пропасть. – Джахан – враг! Сиамаки, Нумир, они все враги, все до единого». Тогда Гэваллан мягко возразил: «Нет, они не враги, Мануэла, не настоящие враги, они просто делают свою работу…» Но его мягкость только разозлила ее, вывела из себя, наложившись на ее тревогу, что Старк сидит здесь, а не лежит в больничной палате, а ведь операцию ему сделали только вчера вечером, и она вспылила: «Так это игра, „Шамал“ для вас всех – всего лишь игра, просто чертовы „казаки-разбойники“! Вы просто шайка мальчишек, одержимых славой и приключениями, и вы… и вы…» Она выбежала из комнаты, добежала до женского туалета и там разрыдалась. Когда буря улеглась, она хорошенько отчитала себя за несдержанность, напомнив себе, что все мужчины – глупые, ребячливые создания, которые никогда не будут другими. Потом она высморкалась, поправила макияж и отправилась за напитками.
