– Кто такой Язернов и что это значит?
– Я не знаю. Это код… это код, который будет им понятен.
– Это приглашение на встречу или угроза? Что именно?
– Не знаю, ваше высочество. Я бы подумал, что встре… – Приступ боли заставил его замолчать. Потом он выругался на своем языке.
– Известно ли Мзитрюку, что оба последних раза они ждали его в засаде? Что Абдолла-хан предал его?
– Я… я не знаю, ваше высочество. Я говорил вам, что он хитер. И хан, ваш отец, был очень… очень осторожен, имея с ним дело. – Усилия, которые требовались Ахмеду, чтобы говорить и сохранять сосредоточенность, отнимали у него много сил. – То, что Мзитрюк знает об их контактах с вами… о том, что они оба сейчас здесь, ничего не значит, шпионов у него полно. Вы – хан, и, разумеется… разумеется, вы знаете, что за вами… за вами следят самые разные люди, в большинстве своем злые, которые докладывают обо всем своим начальникам… большинство из которых еще более злые. – По его лицу пробежала тень улыбки, и Хаким задумался над тем, что она могла означать. – С другой стороны, вы знаете все о том, как скрывать свои истинные цели, ваше высочество. Ни разу… ни разу Абдолла-хан не заподозрил, насколько у вас блестящий ум, ни разу. Если… если бы он на сотую долю знал вас таким, каким вы являетесь на самом деле… на самом деле, он никогда бы не отправил вас в изгнание, а сделал бы вас… сделал бы вас наследником и главным советником.
– Он бы приказал удавить меня. – Ни на миллионную долю секунды Хаким-хан не испытывал искушения сказать Ахмеду, что это он подослал убийц, которых убил Эрикки, или о попытке отравления, которая тоже провалилась. – Неделю назад он готов был приказать сделать меня калекой, и ты бы с радостью выполнил этот приказ.
Ахмед взглянул на него своими глубоко посаженными глазами, в которых маячила смерть.
– Как вы можете знать так много?
– Воля Аллаха.
Ахмед начал угасать. Оба они знали это. Хаким сказал:
– Полковник Фазир показал мне телекс про Эрикки. – Он рассказал Ахмеду его содержание. – Теперь Мзитрюка на обмен у меня нет, по крайней мере сейчас. Я могу отдать Эрикки Фазиру или помочь ему бежать. В любом случае сестра поклялась остаться здесь и не сможет уйти с ним. Что ты посоветуешь?
– Для вас будет безопаснее отдать неверного Фазиру в качестве пешкеша, а перед ней притвориться, что вы ничего не можете поделать, чтобы помешать… аресту. Это так и есть на самом деле, если полковник захочет остановиться на этом варианте. Рыжий Нож… он будет сопротивляться, и поэтому его убьют. Тогда вы сможете тайно пообещать отдать ее в Тбилиси… Только никогда не отдавайте ее ему, тогда вы будете контролировать… тогда вы, может быть, будете контролировать его… но я сомневаюсь в этом.
– А если Рыжий Нож как бы случайно убежит?
– Если полковник позволит это… Он потребует плату.
– И какую?
– Мзитрюка. Сейчас или когда-нибудь… когда-нибудь в будущем. Пока Рыжий Нож жив, ваше высочество, она никогда не разведется с ним. Про диверсанта можно забыть, он из другой жизни. И когда два года… истекут, она отправится к нему, то есть если… если он позволит ей… остаться здесь. Я сомневаюсь, что даже ваше высочество… – Глаза Ахмеда закрылись, и по всему телу пробежала судорога.
– Что произошло с Баязидом и бандитами? Ахмед…
Ахмед не слышал его. Перед его глазами раскинулась степь, бескрайние просторы его родины, земли его предков; море травы, из которого его предки вышли, чтобы скакать рядом с Чингисханом, а потом с его внуком ханом Хубилаем и его братом ханом Хулагу, который пришел в Персию, чтобы воздвигнуть горы из черепов тех, кто противостоял ему. Здесь, в золотом краю, думал Ахмед, в краю вина, и тепла, и богатства, и женщин великой красоты и чувственности с глазами ланей, ценившихся с древних времен, как Азаде… Ах, теперь мне никогда не взять ее так, как ее должно было бы взять, волоча за волосы, как военную добычу, перекинув через седло, чтобы обладать ею и укрощать ее на волчьих шкурах…
Откуда-то издалека он услышал собственный голос, просивший:
– Пожалуйста, ваше высочество, умоляю вас о милости, я бы хотел быть похороненным на своей родной земле по нашим обрядам…
Тогда я смогу жить вечно с духами моих праотцов, думал он, чувствуя, как милая сердцу даль манит его.
– Ахмед, что произошло с Баязидом и бандитами, когда вы сели?
С усилием Ахмед вернулся.
– Это были не курды, просто горцы, притворившиеся курдами, и Рыжий Нож убил их всех, ваше высочество, с очень большой жестокостью и зверством, – произнес он со странной торжественностью. – В своем безумии он убил их всех – ножом, пулей, руками, ногами и зубами, всех, кроме Баязида, который, из-за данной вам клятвы, не стал с ним сражаться.
– Он оставил его в живых? – Хаким в это не верил.
– Да, да ниспошлет ему Аллах покой. Он… вложил пистолет мне в руку и держал Баязида рядом с дулом, и я… – Голос умолк, волны качающейся травы, насколько хватало глаз, манили…
– Ты убил его?
– О да, глядя… глядя ему прямо в глаза. – В голосе Ахмеда появилась злоба. – Этот сын… собаки выстрелил мне в спину дважды, забыв о чести, сын собаки, поэтому он и умер без чести и без… без мужских достоинств, сын собаки. – Обескровившиеся губы растянулись в улыбке, и он закрыл глаза. Теперь он умирал быстро, слова были еле слышны. – Я отомстил.
Хаким торопливо произнес:
– Ахмед, что ты не сказал мне, что мне нужно знать?
– Ничего… – Через некоторое время глаза открылись, и Хаким заглянул в бездонную черную пропасть. – Нет Бо…га, кроме Аллаха, и… – В углу рта появилась кровь и сбежала вниз тонкой струйкой. – Я сделал тебя х… – Остаток слова умер вместе с ним.
Хаким почувствовал себя неуютно под застывшим взглядом.
– Доктор! – крикнул он.
Врач тут же вошел в палату, и охранник следом за ним. Врач закрыл Ахмеду глаза.
– На все воля Аллаха. Как нам поступить с телом, ваше высочество?
– Как вы обычно поступаете с телами? – Хаким передвинул костыли и вышел, сопровождаемый охранником.
Ну вот, Ахмед, думал он, теперь ты мертв, и я один, отрезанный от прошлого и никому ничем не обязанный. Сделал меня ханом? Это ты хотел сказать? Знал ли ты, что и в этой комнате есть отверстия, чтобы подглядывать и подслушивать?
Улыбка коснулась его лица. Потом оно замкнулось. Теперь займемся полковником Фазиром и Эрикки, Рыжим Ножом, как ты его называл.
ДВОРЕЦ ХАНА. 18:48. В уходящем свете дня Эрикки тщательно заделывал прозрачной липкой лентой одно из отверстий, оставленных пулями в стекле кабины пилота 212-го. Ему приходилось нелегко с рукой на перевязи, но его пальцы были сильными, а рана на предплечье неглубокой – пока никаких признаков инфекции. Ухо было плотно укутано повязкой, волосы вокруг сбрили, опасаясь заражения, и он быстро шел на поправку. Аппетит у него был хороший. Часы, проведенные в беседах с Азаде, отчасти вернули ему внутренний покой.
