– Он у переднего колеса. Деваться ему некуда. Наберись терпения. Стреляй, когда будет можно! – Мзитрюк быстро вышел из комнаты на лестничную площадку, крикнул по-турецки людям, ждавшим внизу: – Пошли! – и бегом вернулся назад.
Уже входя в комнату, он увидел, как снайпер выстрелил.
– Есть, – сказал тот и грязно выругался.
Мзитрюк посмотрел вниз в бинокль, но Армстронга не нашел.
– Где он?
– За черной машиной. Он на секунду высунул голову из-за переднего колеса, и я его достал.
– Убил?
– Никак нет, товарищ генерал. Я был очень осторожен, как вы приказали.
– Ты уверен?
– Так точно, товарищ генерал. Я попал ему в плечо, возможно, в грудь.
Здание штаба теперь яростно пылало, выстрелы из прилегающих зданий доносились все реже, обороняющихся остались лишь отдельные небольшие группки, «зеленые повязки» и полицейские значительно превосходили их численностью, обе стороны, разгоряченные боем, дрались с остервенелым зверством. Варвары, подумал Мзитрюк с презрением, потом посмотрел на распростертое тело Хашеми, которое подергивалось и тряслось, наполовину утонув в джубе. Только не умирай слишком быстро, сука.
– Ты его видишь, англичанина?
– Никак нет, товарищ генерал, но я держу обе стороны машины на прицеле.
В этот момент Мзитрюк увидел, как на площадь въехала разбитая «скорая помощь» и люди с красным крестом на повязках высыпали из нее с носилками и стали собирать раненых. Сражение почти закончилось. Я рад, что приехал сюда сегодня, подумал он; ярость его еще не была утолена. Он решил лично руководить акцией возмездия, едва только ему доставили письмо от Хаким-хана вчера вечером. Небрежно завуалированное «повеление явиться» – вместе с тайным докладом Пахмуди о том, как умер его сын от рук Хашеми и Армстронга, – вызвало у него приступ бешенства.
Так легко было заказать вертолет и приземлиться вчера вечером возле самого Тебриза, так легко подготовить контрудар из засады для двух убийц. Так легко было спланировать этот акт мести, который укрепит отношения с Пахмуди, устранив его врага Хашеми Фазира и одновременно избавив и моджахедов, и Туде от больших неприятностей в будущем. И Армстронг, этот скользкий агент Эм-ай-6, еще один зажившийся кандидат на устранение. Будь он проклят, этот паскудник, возникший как привидение после всех этих лет!
– Товарищ генерал!
– Да. Я вижу.
Мзитрюк смотрел, как сотрудники Красного Креста положили Хашеми на носилки и понесли к машине. Еще двое прошли за стоявший рядом автомобиль. Перекрестье телескопического прицела последовало за ними. Мзитрюка охватило возбуждение. Снайпер терпеливо ждал. Когда санитары появились вновь, они полунесли, полуволокли между собой Армстронга.
– Я знал, что попал в этого ублюдка, – сказал снайпер.
ДВОРЕЦ ХАНА. 23:04. Бесшумно фосфоресцирующие красные огоньки для полетов в ночное время вспыхнули на панели с огромным количеством приборов. Палец Эрикки нажал на кнопку запуска двигателя. Двигатели заработали, поперхнулись, заработали снова, выжидательно загудели, пока он осторожно двигал панелью сетевых выключателей туда-сюда в ее гнезде. Потом Эрикки толкнул панель на место до упора, и двигатели начали разогреваться по-настоящему.
На внутреннем дворе вполсилы горели фонари. Азаде и Хаким-хан, плотно закутавшись от холода в теплую одежду, стояли у самого круга вращающихся лопастей, наблюдая за ним. У главных ворот шагах в ста от них двое охранников и двое полицейских, поставленных Хашеми, тоже смотрели в его сторону, но без всякой настороженности. В темноте вспыхивали кончики их сигарет. Полицейские повесили свои калашниковы на плечо и подошли поближе.
Снова двигатели заперхали, и Хаким-хан крикнул, пытаясь перекрыть их шум:
– Эрикки, да оставь ты его до утра в покое!
Но Эрикки его не услышал. Хаким отошел подальше от шума в сторону ворот, Азаде неохотно последовала за ним. Его походка была медленной и неуклюжей, и он выругался, не привыкнув еще к костылям.
– Добрый вечер, ваше высочество, – вежливо приветствовали его полицейские.
– Добрый вечер. Азаде, – раздраженно обратился к ней Хаким, – у твоего мужа совсем нет терпения, он теряет рассудок! Что с ним такое? Это смешно, пытаться заводить двигатели раз за разом. Да и что толку, даже если он сможет их завести?
– Я не знаю, ваше высочество. – Лицо Азаде было белым в бледном свете фонарей, и она ощущала сильное беспокойство. – Он… После налета он стал очень странным, с ним очень трудно, трудно понять его. Он пугает меня.
– Неудивительно! Такого и сам дьявол испугается.
– Пожалуйста, простите меня, ваше высочество, – извиняющимся тоном произнесла Азаде, – но в нормальной обстановке он… он совсем не страшный.
Полицейские вежливо повернулись, чтобы уйти, но Хаким остановил их:
– Вы заметили какие-нибудь изменения в пилоте?
– Он очень зол, ваше высочество. Ходит злой уже несколько часов. Один раз я видел, как он пнул вертолет ногой, но сказать, изменился он или нет, трудно. Я раньше никогда не был с ним рядом.
Капралу было за сорок, и ему не нужны были неприятности. Второй полицейский был моложе и напуган еще больше. Их приказ заключался в том, чтобы смотреть и ждать, пока пилот не уедет на машине или вообще какая-нибудь машина не выедет из дворца, никак не препятствовать отъезду, а немедленно сообщить в управление по рации, которая была установлена в их машине. Оба понимали опасность своего положения – рука хана Горгонов была очень длинной. Оба знали о слугах и телохранителях покойного хана, обвиненных им в измене, которые все еще гнили в полицейских застенках. Но оба при этом знали, что рука внутренней разведки была неотвратимее.
– Скажи ему, чтобы он заглушил их, Азаде, заглушил двигатели.
– Он раньше никогда не был так… так сердит на меня, а сегодня вечером… – Ее глаза сделались почти косыми от гнева. – Я не думаю, что смогу подчиниться ему.
– Ты ПОДЧИНИШЬСЯ!
После паузы она пробормотала:
– Когда он даже немного рассержен, я ничего не могу с ним поделать.
Полицейские видели ее бледность, и им было жаль ее, но еще больше им было жаль себя: они слышали, что произошло на горном склоне. Да охранит нас Аллах от Рыжего Ножа! Каково же ей быть женой такого варвара, который, как всем известно, пил на горе кровь убитых им горцев, который поклоняется лесным духам вопреки законам Аллаха, катается голым по снегу и заставляет ее делать то же самое.
Двигатели закашлялись и начали затихать, и они услышали, как Эрикки заревел от ярости и ударил огромным кулаком по борту кабины, оставив вмятину на алюминиевой поверхности.
– Ваше высочество, с вашего разрешения я пойду спать. Наверное, я приму таблетку снотворного и буду надеяться, что завтра все будет лучше… – Ее слова замерли.
