Круг света отыскал проход в дальней стене, который был им нужен.
– Хорошо, – сказал его спутник, и они прошли через проход, потом опять остановились, чтобы сориентироваться.
Теперь они стояли на кладбище, старинном, почти заброшенном. Свет фонаря заскользил по надгробиям, перебираясь с одного на другое – некоторые надписи были на русском, некоторые латинскими буквами, – пока не нашел открытую могилу, недавно выкопанную. В груде земли вертикально торчала лопата.
Они прошли туда и встали на краю. Тот, что был повыше, водитель, произнес:
– Готов?
– Да.
Они бросили тело в яму. Водитель посветил вниз фонариком:
– Надо бы его распрямить.
– Ему не наплевать ли? – сказал второй, широкоплечий и сильный, взялся за лопату и начал засыпать могилу. – Может, ты над ним еще и молитву прочтешь?
Водитель рассмеялся:
– Маркс-Ленин этого бы не одобрили. Да и старик Сталин тоже.
– Этот сукин сын? Чтоб он сгнил к чертям!
– Да ты посмотри, что он сотворил для матушки-России! Сделал нас империей, самой большой в мире, вздрючил британцев, перехитрил американцев, построил самую большую и лучшую армию, военный флот, военно-воздушные силы, сделал КГБ всесильным.
– Потратив на это чуть не все, черт подери, деньги, что у нас были, и заплатив за это двадцатью миллионами жизней. Русских жизней.
– Расходный материал! Подонки, дураки, отбросы – их еще полно там, откуда они берутся. – Человек вспотел и передал лопату другому. – Что с тобой вообще сегодня творится, черт возьми? Весь день ты какой-то дерганый.
– Устал. Я просто устал. Извини.
– Все устали. Тебе нужно передохнуть пару дней. Попросись в Эль-Шаргаз, я провел там три чудесных дня, возвращаться не хотелось. Подал заявление на перевод в те края: там у нас теперь полно людей, и с каждым днем все больше, израильтяне опять же наращивают там свое присутствие, да и ЦРУ тоже. Что тут произошло, пока меня не было?
– Азербайджан дозревает, лучше некуда. Ходят слухи, что Абдолла-хан умирает или уже умер.
– Секция 16/а?
– Нет, сердечный приступ. Все остальное идет нормально. Ты действительно хорошо отдохнул?
Его собеседник рассмеялся:
– Есть там одна секретарша из «Интуриста», которая никогда не откажет добрым людям. – Он почесал в паху, вспоминая. – А кто вообще этот бедолага?
– В списках его нет, – ответил водитель.
– Их никогда там не бывает. Так кто он?
– Агент по имени Язернов, Дмитрий Язернов.
– Мне это имя ничего не говорит. А тебе?
– Он был агентом из отдела дезинформации, занимался университетом. Некоторое время я с ним работал, с год назад, наверное. Умник из университетских, башка набита всяким идеологическим дерьмом. Похоже, его сцапала внутренняя разведка и им серьезно позанимались.
– Сволочи! Так они убили его?
– Нет. – Тот, что был повыше, перестал орудовать лопатой и огляделся. Никто не мог их подслушивать, и хотя он не верил ни в привидения, ни в Бога, ни во что-то еще, кроме партии и КГБ, ее боевого авангарда, это место ему не нравилось. Он понизил голос. – Когда его вытащили оттуда, почти неделю назад, он был совсем плох, без сознания, по уму-то, его вообще нельзя было трогать в его состоянии. САВАМА забрала его у внутренней разведки. Директор полагает, что САВАМА и сама над ним поработала, прежде чем вернуть его нам. – Он ненадолго прекратил работать и встал, опершись на лопату. – САВАМА передала его нам, сообщив, что, по их мнению, его вычистили до третьего уровня. Директор сказал, чтобы мы быстро установили личность, выяснили, были ли у него другие секретные допуски, был он внутренним шпионом или подсажен сюда сверху. Кто, черт подери, он вообще такой! По нашим документам он проходит не иначе как агент по работе с университетом. – Вытерев пот со лба, он опять взялся за лопату. – Я слышал, группа все ждала и ждала, пока он придет в сознание, сегодня им надоело ждать и они попробовали привести его в чувство.
– Ошибка? Кто-то дал ему слишком большую дозу?
– Кто знает? Бедолага мертв.
– Вот это как раз меня и пугает, – поежившись, сказал другой. – Когда вкалывают слишком много. С этим уже ничего не поделаешь. Он так и не пришел в себя? Не сказал ни слова?
– Нет. Ничего совершенно, черт подери! Главная фигня в том, что его вообще поймали. Это была его вина: этот мудозвон действовал сам по себе.
Второй выругался:
– Как ему это удалось?
– Чтоб я сдох, если знаю! Я его помню как одного из тех, кто считает, что они все знают лучше всех, и плевать они хотели на правила. Умник! Хрен в нос! От этих ублюдков больше вреда, чем пользы. – Тот, что был повыше, продолжал размеренно и мощно орудовать лопатой. Когда он устал, лопата вернулась к его товарищу.
Скоро могила была засыпана. Человек слегка утрамбовал землю лопатой, подравнивая могилу. Он тяжело дышал.
– Если этот дурень сам попался, то чего мы тогда с ним так возимся?
– Если тело нельзя вернуть на родину, товарищ заслуживает, чтобы его похоронили как положено, таков устав. Это ведь русское кладбище, да?
– Русское, конечно, русское, только будь я проклят, если мне хочется, чтобы меня здесь похоронили. – Человек отряхнул землю с ладоней, потом повернулся и помочился на ближайший надгробный камень.
Тот, что был повыше, пытался вытащить одно надгробие из земли.
– Помоги-ка мне.
Вместе они подняли камень и пристроили его в голове могилы, которую только что засыпали.
Черт бы побрал этого молодого балбеса за то, что он отдал концы! – подумал он, проклиная его про себя. Не моя вина, что он подох. Он должен был вынести введенную ему дозу. Чертовы доктора! Они ведь вроде должны бы знать, кому и сколько колоть! Выбора у нас не было, этот сукин сын уходил, а нужно было получить ответы на слишком много вопросов – например, что в нем было такого важного, что этот ублюдок из ублюдков Хашеми Фазир решил самолично вести допрос, да еще вместе с этим сукиным сыном Армстронгом? Эти два профессионала – птицы высокого полета, они не стали бы тратить время на мелкую рыбешку. И почему Язернов произнес «Федор…» как раз перед тем, как окочурился? Что это могло бы значить?
– Поехали домой, – сказал второй. – Больно здесь мерзко и воняет, воняет больше, чем обычно. – Он захватил лопату и зашагал прочь в темноту.
Как раз в этот момент водителю на глаза попалась надпись на надгробии, но кругом было слишком темно, чтобы ее прочесть. На секунду он включил фонарь. Надпись гласила: «Граф Алексей Покенов, полномочный посланник при дворе шаха Насер ад-Дина, 1830–1862».
Язернову бы это понравилось, подумал он с кривой усмешкой.
