– Так ты хочешь поставить под угрозу наши рабочие места, а? Кто ты такой? Откуда мы знаем, что ты не человек шаха? Комитет рассматривал твое дело?
– Конечно рассматривал! Клянусь Истинным Богом, я много лет был за имама! – сердито ответил полицейский, но волна страха прокатилась по нему. – Я помогал революции, все это знают. Вы, – он ткнул пальцем в Касиги, молча проклиная его за то, что он был причиной всех этих неприятностей, – следуйте за мной! – Полицейский начал проталкиваться к выходу.
– Я вернусь, капитан Скрэггер, не беспокойтесь.
Касиги и Минору бросились догонять полицейского.
Тот спустился по лестнице на один пролет, прошел по коридору, спустился по другой лестнице, проталкиваясь сквозь толпы людей. Касиги начал нервничать, видя, что они спускаются все глубже, в подвальные помещения больницы. Полицейский открыл дверь с надписью на фарси на ней.
Касиги прошиб холодный пот. Они были в морге. Мраморные плиты с телами, накрытыми грязными простынями. Много тел. Пахло химикатами, засохшей кровью и экскрементами.
– Вот! – воскликнул полицейский, срывая простыню с одного из тел. Под ней оказался обезглавленный труп женщины. – Ваш автомобиль стал причиной ее смерти, как быть с ней и с ее семьей? – Касиги услышал слово «ваш», и леденящий ток пробежал по его телу. – И вот еще! – Иранец сорвал другую простыню. Раздавленная до неузнаваемости женщина. – Ну?
– Мы… мы глубоко сожалеем, конечно… Разумеется, нам очень жаль, что кто-то пострадал, мы глубоко сожалеем, но это карма, иншаллах, в этом нет нашей вины или вины пилота наверху. – Касиги отчаянно боролся с тошнотой. – Мы глубоко сожалеем.
Минору перевел, полицейский стоял, нахально опершись на плиту, потом ответил, и глаза молодого японца расширились:
– Он говорит… он говорит, что залог, штраф за немедленное освобождение мистера Скрэггера составляет один миллион риалов. Немедленно. Что решит комитет, его не касается.
Один миллион риалов составлял примерно двенадцать тысяч долларов.
– Это невозможно, но мы, безусловно, смогли бы заплатить сто тысяч риалов в течение часа.
– Миллион! – прокричал полицейский, схватил голову женщины за волосы и поднес ее к лицу Касиги, которому пришлось собрать все свои силы, чтобы стоять прямо. – Как быть с ее детьми, которые теперь обречены на то, чтобы всю жизнь расти без матери? Разве они не заслуживают компенсации? А?
– Такой… такой суммы наличными не наберется… на всем заводе, прошу простить.
Полицейский выругался и стал торговаться дальше, но тут дверь открылась. В помещение вошли санитары. Они везли тележку с еще одним телом и с любопытством поглядывали на них. Полицейский тут же сказал:
– Очень хорошо. Мы отправимся в ваш офис немедленно.
Они поехали и забрали последнюю сумму, которую Касиги предложил – двести пятьдесят тысяч риалов или около трех тысяч долларов, – но без расписки, лишь с устной договоренностью, что Скрэггер может идти. Не доверяя полицейскому, Касиги передал ему половину суммы в кабинете и положил вторую половину в конверт, который сунул себе в карман. Они вернулись в больницу. Там он остался ждать в машине, а полицейский и Минору вошли внутрь. Ожидание казалось бесконечным, но в конце концов Минору и Скрэггер спустились по ступеням больницы вместе с полицейским. Касиги вышел из машины и передал полицейскому конверт. Иранец проклял всех чужеземцев и отошел с вызывающим видом.
– Итак, – сказал Касиги и улыбнулся Скрэггеру.
Они пожали друг другу руки. Скрэггер пространно поблагодарил его, извинился за доставленное беспокойство, и оба посетовали на судьбу, потом благословили ее и быстро сели в машину. Иранский шофер влился в поток машин, громко обругал обгонявшую его машину, у которой было преимущественное право проезда и которая едва не столкнулась с ним, и пронзительно засигналил.
– Минору, скажи ему, чтобы ехал помедленнее, – распорядился Касиги.
Минору перевел, и водитель кивнул, улыбнулся и подчинился. Езда на умеренной скорости продлилась несколько секунд.
– Вы хорошо себя чувствуете, капитан?
– О да. Голова болит, а так нормально. Больше всего хотелось отлить.
– Что?
– Эти сукины дети держали меня прикованным наручниками к кровати и не пускали в туалет. Не мог же я мочиться в штаны или в постель, а сестра принесла мне утку только сегодня утром. Господи, я думал, мой пузырь лопнет! – Скрэггер потер глаза, прогоняя усталость. – Все в порядке, дружище. Я ваш должник. Плюс еще и выкуп! Сколько вы ему отдали?
– Ничего, для вас – ничего. У нас есть специальный фонд для таких случаев.
– Это не проблема. Энди Гэваллан заплатит… Да, кстати, чуть не забыл, он сказал, что знавал вашего босса несколько лет назад, его звали Тода, Хиро Тода.
Касиги был искренне изумлен.
– У Гэваллана есть вертолеты в Японии?
– Нет. Когда-то он был китайским торговцем в Гонконге и работал на «Струанз». – (Имя ударило Касиги как электрический разряд, и он мгновенно насторожился, но внешне этого никак не выдал.) – Вы слыхали о таком?
– Да, прекрасная компания. «Тода» ведет, то есть вела, дела с Благородным Домом, – гладко ответил Касиги, но отложил эту информацию для последующего рассмотрения: разве не Линбар Струан два года назад в одностороннем порядке разорвал пять контрактов на аренду судов, что едва не разорило нас? Возможно, Гэваллан смог бы стать инструментом возмещения тех убытков в той или иной форме. – Мне жаль, что вам пришлось пережить весь этот кошмар.
– Это не ваша вина, приятель. Но Энди захочет вернуть вам выкуп. На сколько они нас подставили?
– Сумма была очень скромной. Прошу вас, пусть это будет подарком. Вы же спасли мой корабль.
– Тогда я дважды ваш должник, старина, – помолчав немного, произнес Скрэггер.
– Мы выбрали водителя. Это была наша вина.
– Где он сейчас, где Мохаммед?
– Мне очень жаль, но он мертв.
Скрэггер выругался:
– Он был не виноват, совсем не виноват.
– Да-да, я знаю. Мы передали его семье компенсацию и сделаем то же самое для всех погибших.
Касиги старался выяснить, насколько Скрэггер был потрясен случившимся, поскольку очень хотел знать, когда тот будет готов к полетам, и его сильно раздражала задержка на день. Ему просто необходимо было как можно скорее вернуться в Эль-Шаргаз, а оттуда лететь домой, в Японию. Его работа здесь закончена. Главный инженер Ватанабэ теперь целиком на стороне Касиги, копии личных докладов укрепят его позицию в корпорации и станут огромным подспорьем для него – и для Хиро Тоды, – когда они вернутся к обсуждению возможности убедить правительство объявить завод «Иран-Тода» национальным проектом.
Даже не возможности, а безусловной реальности! – думал он, чувствуя себя увереннее, чем когда-либо. Мы будем спасены от банкротства, закопаем своих врагов Мицувари и Гёкотомо, а сами приобретем лицо – и прибыль, огромную прибыль! О да! И еще один подарок счастливой судьбы, Касиги позволил себе циничную усмешку, копия личного доклада покойного главного инженера Касусаки самому Гёкотомо, с датой и подписью, которую Ватанабэ удивительным образом «обнаружил» в забытой папке, пока я был в Эль-Шаргазе, – документ, обладающий силой неразорвавшейся бомбы! Я должен быть очень осторожен, используя его, о, просто крайне осторожен, но это лишь делает для меня еще более важным скорейшее возвращение домой.
