– Мы бы очень хотели побеседовать с ним. – Хашеми подождал какой-нибудь реакции, не дождался, и его восхищение этим молодым человеком возросло. – Незадолго до своей смерти Абдолла-хан согласился помочь нам. Через него мы узнали, что этот человек намеревался тайно перейти границу в прошлую субботу и еще раз в этот вторник, но оба раза он так и не появился.
– Как он проникал в Иран?
Хашеми рассказал ему, не уверенный, насколько хорошо Хаким-хан действительно осведомлен, продвигаясь вперед на ощупь и с большой осторожностью.
– Мы считаем, что этот человек может выйти с вами на связь. Если это произойдет, не могли бы вы, пожалуйста, известить нас об этом? Частным образом.
Хаким-хан решил, что пора поставить этого тегеранского врага и его британского пса-лакея на место. Чтоб мне гореть в аду, как моему отцу, неужели я настолько наивен, что не понимаю, что происходит?
– В обмен на что? – прямо спросил он.
Хашеми ответил так же прямолинейно:
– А что вам нужно?
– Первое: все старшие офицеры САВАК и полиции в Азербайджане немедленно временно отстраняются от должности вплоть до рассмотрения их кандидатур – мной, – и все последующие назначения будут делаться только с моего предварительного одобрения.
Хашеми вспыхнул. Даже Абдолла-хан никогда такого не требовал.
– А второе? – сухо осведомился он.
Хаким-хан рассмеялся:
– Хорошо, очень хорошо, ага. Второе подождет до завтра или до послезавтра, как и третье и, возможно, четвертое. Но по поводу вашего первого вопроса: завтра в десять часов утра принесите мне список конкретных просьб, которые скажут, как я мог бы помочь покончить со всеми вооруженными столкновениями в Азербайджане – и как вы лично, если бы у вас была такая власть, как бы вы… – Он подумал секунду, потом добавил: – Как бы вы обезопасили нас от врагов внешних и от врагов внутренних. – Он повернулся к Армстронгу.
Армстронг надеялся, что их разговор с Хашеми будет длиться вечно, пребывая в экстазе от подобной возможности воочию наблюдать, как новый хан схватился с таким закаленным противником, как Хашеми. Бог и все Его ангелы, если этот сучонок способен действовать с такой уверенностью на второй день после того, как стал ханом, и пережив взрыв, едва не отправивший его к праотцам всего пару часов назад, правительству ее величества лучше поставить его где-нибудь повыше в списке особо опасных лиц, «потихоньку, полегоньку птичка ловится в силок!». Теперь он видел, что все глаза обращены на него. С усилием он сохранил невозмутимое выражение на лице, внутренне простонав: «Ну вот, теперь и твоя очередь!»
– Вы являетесь специалистом в каких именно областях, которые могли бы быть мне интересны?
– Ну, ваше высочество, я… э-э… я работал в специальной службе и немного разбираюсь в работе разведки и… э-э… контрразведки. Разумеется, качественная информация, тайная информация является безусловно необходимой для человека вашего ранга. Если бы вы пожелали, я, возможно, мог бы в сотрудничестве с полковником Фазиром предложить вам некоторые пути усовершенствования организации этой работы.
– Здравая мысль, мистер Армстронг. Пожалуйста, представьте мне свои соображения в письменном виде – как можно скорее.
– С радостью. – Армстронг решил рискнуть. – Мзитрюк мог бы быстро обеспечить вас многими необходимыми вам ответами, дать большинство из наиболее важных ответов, касающихся тех «внешних и внутренних», которые вы упомянули, особенно если полковник смог бы… э-э… поболтать с ним наедине.
Слова повисли в воздухе. Рядом с собой Армстронг увидел, как Хашеми нервно переминался с ноги на ногу. Готов жизнь на кон поставить, что ты знаешь больше, чем хочешь показать, Хаким, мой мальчик, и я готов заложить свои яйца, что все эти годы ты провел отнюдь не «перышком», будь оно неладно! Господи, мне нужна сигарета!
Хаким продолжал сверлить его взглядом, и Армстронгу так захотелось закурить, глубоко затянуться и сказать небрежно: «Ради всех святых, да брось ты тужиться и в игрушки играть – делай дело или вставай с горшка…» Тут перед его внутренним взором возникла картина хана всех Горгонов, сидящего на корточках над нужником с висящими причиндалами, и ему пришлось закашляться, чтобы погасить внезапно вырвавшийся смешок.
– Извините, – пробормотал он самым смиренным голосом.
Хаким-хан нахмурился.
– Каким образом я бы мог получить доступ к этой информации? – спросил он, и оба гостя поняли, что рыба села на крючок.
– Каким вам будет угодно, ваше высочество, – сказал Хашеми, – каким вам будет угодно.
Еще одно недолгое молчание.
– Я подумаю над тем, что вы… – Хаким-хан замолчал, прислушиваясь.
Теперь и они услышали приближающееся путт-путт-путт вертолетных лопастей и вой реактивных двигателей. Оба гостя двинулись к высоким окнам.
– Погодите! – окликнул их Хаким. – Кто-нибудь из вас, дайте мне руку.
Изумленные, они помогли ему встать.
– Благодарю вас, – сказал он, слегка морщась от боли. – Теперь уже лучше. Это моя спина. Должно быть, во время взрыва я неудачно ударился.
Хашеми принял на себя часть его веса, и между ними обоими Хаким доковылял до высокого окна, выходившего на двор перед дворцом.
212-й медленно заходил на посадку, опускаясь к точке приземления. Когда вертолет подлетел ближе, они узнали Эрикки и Ахмеда в кабине пилота, но Ахмед сидел скорчившись, явно раненный. В корпусе виднелось несколько пулевых отверстий, в одном из иллюминаторов был выбит большой кусок пластика. Вертолет выполнил безукоризненную посадку. Двигатели тут же начали останавливаться. Теперь им была видна кровь, залившая белый воротник Эрикки и рукав.
– Господи… – пробормотал Армстронг.
– Полковник, – настойчиво обратился Хаким-хан к Хашеми, – попробуйте задержать врача, если он еще не уехал. – Хашеми тут же бросился к двери.
В окно им была видна парадная лестница. Огромная дверь открылась, и Азаде, с трудом передвигая ноги, появилась в проеме и застыла там на какое-то мгновение как статуя; рядом с ней появились другие люди, охранники, слуги, несколько родственников. Эрикки открыл дверцу кабины и неуклюже выбрался из вертолета. Устало улыбаясь, он двинулся к ней. Но шаг его был тверд, и голову он держал высоко, и потом она упала в его объятия.
Глава 56
КОВИСС. 12:10. Ибрагим Кияби нетерпеливо ждал в засаде, когда мулла Хусейн выйдет из мечети на заполненную людьми площадь. Он сидел сгорбившись, привалившись к фонтану напротив огромной двери, его руки лежали на холщовом мешке, в котором была спрятана М-16. Его глаза покраснели от усталости, все тело ныло после трехсотпятидесятимильного пути сюда из Тегерана.
