В дороге Беленкович интересовался новостями из Александровска, с фронта. Вздыхал:
— Да, новости нерадостные, чего уж там. Богданову с такой армией трудно сдерживать гайдамаков. А если ещё Рада австрияков позовёт, то нам тугенько придётся. Ох, тугенько.
— Народ надо подымать, товарищ Беленкович, — сказал Махно. — Если весь наш народ подымется, то никакие австрияки Раде не помогут.
— Вы правы, товарищ Махно. Но народ ведь ещё надо обучить военному делу. А где время взять?
— И оружие, — вздохнул в тон Нескор, покосившись на начюжа.
— Конечно, — согласился тот. — И с оружием у нас увы...
«Неужто у него нет оружия, — подумал Махно. — Сватаем, а «невеста» вдруг без приданного. Вот смеху будет. Но ведь Лепик сказал, что у него есть патроны. Впрочем, будем ковать железо, раз уж разогрели».
Коммуна, видимо, предупреждённая Белашом, приготовилась, даже успели двор подмести, и все коммунары были заняты делом. В сарае постукивала веялка, от кузницы доносился звон железа, в коровнике очищали ясли от объедков, грузили на телеги навоз.
Прямо к тачанке спешил улыбающийся Баскин.
— Здравствуй, Рувим. Вот знакомься, наш гость — начальник южного резерва товарищ Беленкович, очень интересуется коммунами. Давай знакомь, объясняй.
Беленкович с искренней заинтересованностью и даже с восторгом знакомился с коммуной, слушая объяснения Баскина. Побывал в кузнице, в коровнике. Там среди женщин увидел Махно и свою жену. Кивнул ей приветливо. Настя зарделась, но подходить к мужу не стала, видимо, стесняясь своего вида. И Нестор в душе вполне одобрил её. Ему тоже показалось неловко представлять гостю Настю, эту подурневшую от беременности, одетую в какой-то балахон бабу в мужских сапогах: вот, мол, моя жена.
Побывал гость даже в столовой, где его покормили горошницей, заправленной салом.
— А что ж вы не садитесь? — спросил Беленкович Баскина.
— Я с коммунарами, до обеда ещё час с лишним.
И это понравилось Беленковичу:
— Молодцы, живут по распорядку.
И все семь вёрст до Гуляйполя он говорил с воодушевлением:
— Вот, пожалуйста, настоящее советское коммунистическое хозяйство. Вы просто молодцы, товарищи, вы прямо провидцы...
Махно с Серёгиным переглядывались: «Ну, кажется, всё идёт ладом. Понравились мы начюжу».
Въехали в Гуляйполе, промчались по улице. Подъехали к штабу, в дверях стоял часовой с винтовкой, подсумком. В штабе за столом сидел Белаш с таким деловым видом, словно решал стратегическую задачу. Пол был помыт и даже выскоблен, чего здесь отродясь не делалось. «Вот это зря, — подумал Махно. — Перестарался Виктор, гость сразу догадается: показуха».
— А это наш начальник штаба, Виктор Фёдорович Белаш.
— Очень приятно, — пожал руку Белашу Беленкович.
— А где Лепетченко? — спросил Махно.
— Он с гвардейцами на Соборной площади.
— На площади Павших Борцов, — поправил Махно своего начальника штаба.
— Да, да, на площади Павших Борцов, — поправился Белаш. — Я по привычке.
Однако, когда они пришли на площадь, Махно пожалел, что вспомнил о гвардейцах. Их там было чуть более полусотни. Под такую «армию» просить оружие? Но выручил Лепетченко, подскакав к начальству, он доложил:
— Нестор Иванович, полк я распустил по домам, хлопцы ж давно дома не были.
— Ну и правильно сделал, — сказал Махно, вполне оценив выдумку Александра.
— Вот только штабная сотня, гвардейцы.
— Ну что ж, пройдись на рысях перед нами.
Лепетченко поскакал к «сотне», скомандовал:
— Эскадрон-н, за мною... рысью... Марш!
Сделав полукруг, заехали от Собора и, стараясь держать равнение по четыре, пронеслись перед начальством. Потом, завернув в конце, выхватили клинки, взяли их «под высь» и промчались мимо начальства, сверкая шашками со свистом и ором. Это развеселило Беленковича.
— Ну, джигиты, ну башибузуки!
С площади Махно повёл гостя к себе домой. Сели за стол.
— Ну за что выпьем? — спросил Махно и тут же предложил: — Давайте за победу нашей революции.
Чокнулись стаканами, выпили. Закусывали жареной картошкой и квашеной капустой. Сава уже без команды, привстав, снова наполнял стаканы.
— Ну а теперь я предлагаю выпить за ваш коммунистический опыт, товарищи, — сказал Беленкович. — Я имею в виду вашу коммуну. Вы её создали в таких условиях, в окружении врагов, недоброжелателей. Я даже не нахожу слов, чтоб выразить вам моё восхищение.
Выпили. Махно поставил стакан, сказал, как бы продолжая мысль гостя:
— Вот вы сказали, товарищ Беленкович, мол, в окружении врагов. И это верно. Так вот посоветуйте, как нам быть? У врагов наших есть всё — ружья, пушки, деньги. А у нас? Только энтузиазм да идея. Мы что, вилами да граблями будем врага встречать?
— У вас что? Нет оружия?
— Есть, конечно, но разве то оружие. Слёзы. А патронов? Хоть орехами заряжай.
— Товарищи, дорогие мои, да я вам дам патронов — хоть засыпьтесь.
— Сколько? — спросил Нестор сразу осипшим голосом.
— Два вагона. Хватит?
Белаш чуть не подавился, закашлялся, клонясь под стол. Такого подарка никто не ожидал; не тысячи и даже не миллион, а два вагона!
— Товарищ Беленкович, так нельзя шутить, — сказал Белаш, отирая слёзы.
— Какие шутки, я вполне серьёзно.
— Может, у вас и винтовки найдутся?
— Конечно, найдутся. Сколько вам надо?
— Ну хотя бы тыщи две-три, — вздохнул Махно.
— Хорошо. Три тыщи даю. Могу и пушки подбросить.
— Сава, чего стоишь? Наливай под пушки.
— Нет, братцы, довольно, — сказал Беленкович. — Всему есть мера. Давайте к делу. Когда вы сможете вывезти оружие?
— Виктор, — обернулся Нестор к Белашу. — Когда?
— Да хоть завтра. Сотню подвод организуем.
— Сотни будет мало, — сказал Беленкович, захватив ложкой хрусткую капусту. — Это только винтовки да патроны вывезти. А снаряды?
— А сколько снарядов?
— Девять вагонов.
— О-о-о, — едва не хором ахнули гуляйпольцы.
— Ну и к ним шесть пушек, больше у меня нет.
— Григорий Иванович, — обернулся Махно к Серёгину. — Давай помогай.
— Не беспокойся, Нестор Иванович, будем привлекать конюшни предприятий.
Беленкович остался ночевать у Махно. Нестор, всё ещё не веривший в такое счастье, свалившееся неожиданно гуляйпольцам, признался в темноте гостю:
