— Петя, назад!
Он обернулся. Нестор требовательно махал рукой, подзывая его. Когда Лютый подошёл, Махно схватил его под руку, потянул в сторону, в темноту.
— В чём дело?
— Петя, нельзя взрывать.
— Почему?
— Там дети. Понимаешь, дети сидят на окнах.
— Ну и что?
— Как что? Ты идиот, что ли?
Увлекая своего «кавалера» всё дальше и дальше от штаба, Нестор шептал ему:
— Ты представляешь завтра реакцию общества: революционеры убили детей? От нас и крестьяне отшатнутся.
— Да, конечно, вы, пожалуй, правы.
— Рванём завтра. Не будут же и завтра у них танцы.
Вернулись назад, и Харитина, не раздумывая, поддержала Нестора:
— Вы совершенно правы, Иван Яковлевич. Никуда цей штаб не денется. Токо всё ж мало вдвоём на такое дело идти. Надо ещё двух-трёх хлопцев пристегнуть.
— Пожалуй, не помешает, — согласился Нестор.
На следующий день Харитина привела трёх парней. Одного из них, так же как и Нестора, обрядили в девушку. Каждый имел по пистолету и бомбе.
Теперь в нескольких шагах за главной «парочкой» шли два парня, ведя посерёдке свою «девицу». Но на этот раз им не суждено было дойти до площади. В одном из переулков перед ними, словно из-под земли, вырос патруль варты. Сам голова варты Нечипоренко шёл во главе его.
— А ну стой! — скомандовал он. — Кто такие?
Махно мгновенно выхватил пистолет, рявкнул:
— Руки вверх!
Лютый последовал его примеру, не отстали и парни.
Патрульные (их было двое) мгновенно подняли руки, как и их начальник.
— Хлопцы, вы что? — сказал он. — Знаете, кто я?
— Заткнись, — приказал Нестор. — Тебя и повесим в первую очередь. Бери его, ребята, тащи к толстой ветле.
Нестора тронул за локоть Лютый, потянул в сторону. Парни снимали с патрульных винтовки, разоружали и голову.
— Иван Яковлевич, — зашептал Лютый. — Тот что справа — Халявко.
— Микола?
— Нуда.
— Чёрт подери, что же делать?
— Голову повесим, его отпустим, варта сразу смекнёт: с чего бы это?
— Придётся всех отпускать, иначе выдадим парня. Но что-то ж надо сделать?
— Можно надавать голове по мусалу, вроде для острастки. А потом, мы же их разоружили.
Махно подошёл, парни, разоружив всех, держали их под пистолетом. Нестор спросил голову:
— Дети у тебя есть?
— Есть, — просипел тот. — Двое.
— Детей сиротить не хочется. Но на будущее учти, голова, будешь хватать наших да пороть, повесим. Ей-ей, повесим на суку.
— Да разве я наших, — лепетал, не веря ещё в освобождение, голова, — ...да никогда. Я всегда по-человечески... с сочувствием... только шоб порядок, а так, я рази смею...
— В таком случае на первый раз отпускаем, ступайте, а оружие нам сгодится. Ну!
Голова вместе с патрульными пошёл прочь, а потом послышалось, как быстро затопали сапоги.
— Побегли, — заметил один парень. — Ох, зря отпустили, Иван Яковлевич. Помяните моё слово, сейчас весь гарнизон на ноги подымут. Треба тикать.
— М-да. Со штабом опять сорвалось, — вздохнул Махно. — И он — Нечипоренко признал меня. Мажем пятки, братцы.
6. Подозреваемый
В длинном крестьянском сарае собрались трое парней.
— Ну что ты там достал, Кирилл? — спросил самый старший.
— Да вот у деда на горище нашёл добрый наган и к нему сотню патронов.
— Отлично. Давай до кучи.
Парни прошли в угол сарая, заваленный кукурузными будыльями. Быстро их разбросали, откинули рядно. Под ним навалом лежало оружие — винтовки, пистолеты, обрезы, шашки и коробки с патронами.
Кирилл достал из-за пазухи наган, мешочек с патронами, положил всё это в кучу.
— Ты хоть смазал его?
— А как же. Ещё неизвестно, сколько он здесь пролежит.
— Я думаю, скоро оно нам понадобится.
— Как бы державная варта не нашла его. В прошлый налёт заглядывали в сарай. Унтер говорит одному: «Иди взгляни, что там под будыльями». Тот подошёл к куче, да, слава богу, заленился. Охапку сбросил, заметил, что унтер ушёл, и перестал искать. Посидел, покурил, да и пошёл докладывать: мол, ничего нет. А был бы понастырней, докопался бы.
— Может, разобрать оружие по рукам?
— Нельзя пока по рукам, они же гады по хатам шныряют. А ну у кого найдут. Да пытать начнут. Коробко, ты спрашивал у Передерия за этого типа? Что он ответил?
— Да что? Всё то же, мол, родственник, учитель из Матвеево-Курганской волости.
— А ты, Кирилл, спрашивал у младшего Передерия, у Федьки?
— Да тож самое. Учитель. Уехал от фронта подальше.
— А как звать?
— Иван Яковлевич Шепель вроде.
— Ox, не нравится мне этот Шепель, хлопцы, — сказал Ермократьев. — Чего-то высматривает, вынюхивает. Не иначе гетманский шпион. Глазищи — свёрла.
— Конечно, шпион. Днём его не увидишь. А ночью всё шастает по Терновке. То в поле уходит зачем-то.
— Ну что, ребята, я думаю, его убирать надо. А?
— Давно пора, пока он о нашем оружии не пронюхал.
— Как сделаем? — спросил Кирилл.
— Я уже обдумал. Надо устроить здесь, прямо в сарае, пьянку, — сказал Ермократьев. — Подпоить его. Потом повязать, вытащить подальше в поле и выпытать: кто он и кем послан.
— Не признается.
— Ничего, начнём ножами резать, признается. А потом убьём, в поле закопаем, и шито-крыто.
— Федьку посвятить?
— Ни в коем случае. А ну он и впрямь им родственник, предупредит его. Коробко, собирай со всех хлопцев деньги на пьянку. Закупим пива, самогонки.
— А стариков звать?
— Женатиков?
— Нуда.
— Если внесут деньги, пусть приходят, карты приносят.
— И гармонь надо.
— Конечно, всё чтоб путём было.
Уже после захода солнца ко двору Передерия явились Ермократьев и Коробко. Хозяин подметал двор.
— Добрый вечер, Исидор Матвеевич.
— Добрый, добрый, хлопцы.
— Как бы нам увидеть твоего постояльца.
— Проходите, он в горнице.
Нестор писал за столом, когда появились молодые люди.
