«И вот Хью сидит сегодня здесь, – подумал Эолейр, – мужчина, которому уже исполнилось тридцать, но все еще похожий на непостоянного взбалмошного ребенка, носящегося по Таигу, точно весенний ветер, хлопающий ставнями».
Все те же большие круглые глаза, которые кажутся такими невинными, такими удивленными, когда его в чем-то упрекают. И все те же темные вьющиеся волосы, не желающие лежать ровно и разлетающиеся в разные стороны, стоит ему тряхнуть головой и засмеяться неизменно громким смехом. Пухлые детские щеки исчезли, красивое лицо стало худым, но Эолейру все еще не составляло труда вспомнить очаровательную юность монарха.
Почему же повзрослевший Хью вызывал у него такую тревогу?
Король Хью перехватил его взгляд:
– Эолейр! Мой благородный Эолейр Тарна, более близкий мне человек, чем дядя! Почему ты выглядишь таким подавленным? Может быть, мне следует наказать слугу? Мальчик! Принеси еще вина хозяину Над-Мулаха!
Эолейр улыбнулся:
– Нет, ваше величество. Меня щедро и регулярно обслуживали, и ваш стол выше всяческих похвал. Я просто задумался.
– Ба. Задумался. Ты нас всех огорчаешь. – Хью высоко поднял свою чашу и дождался, когда шум пьяных разговоров в большом деревянном зале стихнет. – Давайте лучше веселиться! Это редкий пир, на котором к нам присоединились наши брат и сестра монархи!
Эолейр видел, что Мириамель подняла голову, а Саймон, наоборот, ее опустил. Оба заметили, какие слова выбрал Хью.
Когда радостные крики смолкли и гости начали просить слуг вновь наполнить их чаши, вдовствующая королева Инавен тихо встала со своего места. Хью это заметил.
– Дорогая леди, почему ты нас покидаешь?
– Я прошу прощения, ваше величество, но я почувствовала слабость, очевидно, вино ударило мне в голову. Конечно, я не собираюсь демонстрировать неуважение Верховному королю и Верховной королеве. Просто мне стало нехорошо.
Инавен не смотрела в глаза Хью, но расправила плечи, словно ожидала резкой реакции, что показалось Эолейру странным: она не являлась матерью короля, но находилась с ним в очень в близких отношениях – Инавен всегда о нем заботилась.
– О, я прошу прощения у тебя за утомительный вечер, дорогая мачеха. – Хью улыбнулся.
Выражение его лица казалось самым обычным, но Инавен отвернулась, словно ей было больно на него смотреть.
– Вечер вовсе меня не утомил, ваше величество, – ответила она. – Разве это возможно в лучшей из всех возможных компаний. – И она склонила голову в сторону Саймона и Мириамель, но Эолейру показалось, что вдовствующая королева изо всех сил старается скрыть, что у нее дрожат губы.
– Пожалуйста, не оставайтесь ради нас, королева Инавен, – сказал Саймон. – Надеюсь, мы с вами еще увидимся перед нашим отъездом?
Инавен заверила Саймона, что так и будет, и направилась к выходу вдоль длинного стола. Король Хью сжал плечо Саймона и вновь вовлек его в разговор. Эолейр воспользовался моментом, чтобы встать и последовать за Инавен из большого зала.
♕
– Бедняжка королева, – сказала леди Тайлет.
Мириамель не совсем поняла, что она имела в виду.
– Прошу прощения?
– Бедная вдовствующая королева. Она не любит подобные сборища. – Темноволосая женщина рассмеялась. – И я ее не виню. Они бывают ужасно скучными. Король обожает общество, но некоторые пожилые люди при дворе устают от долгих вечеров.
Мириамель была не намного моложе Инавен, и ей не особенно понравились разговоры о «пожилых людях».
– Не следует забывать, что ваша королева очень много сделала, чтобы спасти королевство во время войны Короля Бурь.
– Конечно, конечно! – Тайлет снова рассмеялась, словно ей показалось немного странным, что кто-то мог обидеться. – Так что теперь, когда Хью на троне, она может позволить себе отдохнуть.
Леди Тайлет напоминала Мириамель павлина – не только красотой, но и глупостью, но у нее возникло ощущение, что здесь происходит нечто странное.
«Не позволяй мелкой зависти вставать на твоем пути, – укоризненно сказала себе Мириамель. – Думай о мудрых словах святого Истрина: «Господь дает нам всем молодость, а потом ее забирает». Что ты приобрела, чтобы компенсировать ее потерю? Терпение? Быть может, немного мудрости? В таком случае, будь терпеливой, и тогда, возможно, ты станешь мудрой».
Пир, как и наблюдение за вынесением вердиктов во время судебных разбирательств или изучение финансов вместе с Пасеваллесом, представлял собой работу, которую следовало довести до конца, и Мириамель постаралась улыбнуться.
– Простите меня за бестактность, леди Тайлет, но разве в Эрнистире нет проблем, связанных с наследованием престола?
Тайлет небрежно махнула рукой:
– О, поверьте мне, у Хью достаточно бастардов, если возникнет нужда в наследнике до того, как я успею его родить.
Мириамель обнаружила, что эта молодая женщина приводит ее в замешательство.
– Вас это совсем не тревожит, – сказала она.
– Нам удастся зачать. Боги дали мне обещание. – В ее глазах, подведенных темной тушью в южном стиле, Мириамель не заметила ни малейших сомнений. – Надеюсь, я не оскорбляю вас, когда говорю о вере в богов моего народа – ваша приверженность эйдонитской церкви хорошо известна в Эрнистире.
Мириамель сумела лишь покачать головой, хотя у нее не исчезало ощущение, что услышанное ею совсем не комплимент.
– Конечно, нет, – ответила она. – Король и я никогда не навязывали свою веру другим. – Она постаралась улыбнуться. – И, конечно, мы молимся, чтобы Небеса благословили вас обоих здоровым ребенком.
Мири не могла не задаваться вопросом: не безумна ли эта женщина. Неужели она действительно так уверена, что произвести на свет наследника будет легко даже с божественной помощью? За все прожитые вместе годы у Саймона и Мириамель родился только один ребенок, и теперь он мертв. Если бы Джон Джошуа не женился совсем молодым, у них не было бы наследника-мужчины. Тогда Протекторату Верховного короля грозила бы опасность, и все народы могли снова погрузиться в хаос, когда она и Саймон умрут, а это когда-нибудь должно произойти.
«И пусть Господь сделает так, чтобы я ушла первой, – внезапно подумала она. – Мне не хватит выдержки, чтобы иметь дело со всеми этими людьми, если Саймона не станет. Именно он всегда был более терпеливым из нас двоих. – Мириамель повернулась, чтобы посмотреть на мужа. – Иногда даже слишком».
В этот момент Саймон больше походил на одного из утомленных «пожилых людей», он натянуто улыбался, а король Хью неотступно преследовал его своей болтовней, рассуждая о вещах, которые не представляли ни малейшего интереса для ее мужа. Саймон не получил обычного воспитания молодого принца. С малых лет ему пришлось работать в жарких кухнях Хейхолта, и его не слишком волновал лай охотничьих собак – как и Мири.
