– Как твои руки? – спросила она.
– Нормально. Колено болит сильнее.
Пока мы брели по ручью, я несколько раз опускала ладони в воду, так что камешки и земля уже были смыты. И теперь кожа на кончиках пальцев выглядела тонкой и мягкой, но сами подушечки пальцев были похожи на тёмные ягоды, налившиеся кровью, с них свисали маленькие обрывки кожи. Я просто содрала её, ведь съезжала вниз буквально на руках, и теперь ладони тоже щипало, но всё-таки они выглядели лучше, чем подушечки. Робин смазала их мазью, потом аккуратно перевязала каждый палец бинтом. В то же самое время она меня кормила, как птица кормит птенца. Когда Робин закончила перевязку, я сидела, растопырив в воздухе восемь забинтованных пальцев, и выглядела довольно глупо. Но после того, как проглотила немного фиников и сладких бисквитов, я почувствовала себя лучше.
– Как думаешь, где может быть Крис? – спросила я, когда Робин забинтовала последний палец.
– Понятия не имею. Мы ведь долго отсутствовали. Надеюсь, с ним всё в порядке.
– Ему, наверное, было тут очень одиноко.
– Да, но не думаю, чтобы Криса это беспокоило.
– Мм… он такой милый парень.
Покончив с едой, мы энергичнее принялись за поиски Криса. Хотя в Аду оставалось не много мест, где можно спрятаться. Мы знали, что Криса нет в хижине Отшельника, потому что проходили мимо неё, возвращаясь на свою поляну. Гомер и Фай осмотрели всю тропу до самого Вомбегону, а остальные начали обшаривать буш, на случай если Крис где-то упал и получил травму. Я бродила, держа руки поднятыми вверх и чувствуя себя совершенно бесполезной. Но и в зарослях никаких следов Криса не обнаружилось. Когда же Гомер и Фай вернулись и сказали, что на тропе также нет следов пребывания Криса, мы встревожились всерьёз, стали ожидать худшего.
Это казалось таким жестоким после всего, через что нам пришлось пройти. Но жестокость на самом деле ничего больше не значила, я это давно поняла.
Мы снова встретились на поляне.
– Не думаю, что он вообще тут задержался, – сказал Гомер. – Костёр так выглядит, словно его не разжигали с того момента, как мы ушли.
– Может, ему было просто лень разжигать огонь? – предположила Фай.
– Но ведь ночами теперь холодно.
– И все его вещи в палатке, – добавила Робин. – Ну, насколько я могу понять. Спальный мешок на месте, и рюкзак тоже.
Я пошла к палатке и тоже заглянула в неё. Я искала блокнот Криса. Если по какой-то невероятной причине Крис покинул наш Ад, он наверняка взял бы блокнот с собой. Но все блокноты оказались на месте, все четыре. В том, что лежал сверху, заполнена была только половина, так что я предположила, что в нём текущие записи. Да, Крис наверняка не бросил бы его.
Я вернулась к остальным. Фай с испуганным видом проговорила:
– Вы же не думаете, что здесь кто-то побывал?
– Нет, конечно, – ответила я. – Всё лежит на своих местах.
Ли проверил куриц и ягнёнка.
– У них есть вода и корм, – сообщил он.
Я пошла проверить не потому, что не доверяла Ли, а потому, что знала: горожанин может не заметить многого. Вернувшись к костру, я доложила:
– Вода застоялась. Её пару дней не меняли.
Что ещё мы могли? Похоже, все самые очевидные варианты мы уже перебрали. Поэтому просто уселись, глядя друг на друга.
– Вряд ли сегодня нам удастся сделать что-то ещё, – сказал Гомер. – Если Крис ушёл из Ада, он может быть где угодно, вплоть до Страттона. А то и дальше.
– Он мог пойти за нами в долину Холлоуэй, – предположила я.
– Только не это! – вздрогнула Фай.
– Послушайте, – заговорила Робин, – давайте не будем себя обманывать. Прямо сейчас мы ничего не в силах сделать. Нам нужно выспаться. Как сказал Гомер, Крис может быть где угодно. Если бы мы знали какое-то особенное место, где могли бы найти его, мы бы, наверное, встряхнулись и пошли. Но мы не в том состоянии, чтобы устраивать шествие страусов по всей долине Виррави. Давайте спать.
– Легче сказать, чем сделать, – усмехнулся Ли. – У нас даже постелей нет.
Он был прав. Наши спальные мешки пропали, – скорее всего, были сожжены солдатами там, в разгромленном лагере «Героев Харви».
Мы принялись обшаривать всё вокруг. Нашлись парочка одеял, с полдюжины полотенец и довольно много тёплой одежды. Мы тепло оделись, натянули балаклавы и толстые носки и перчатки (все, кроме меня, конечно). Фай пришлось одевать меня, потому что я оставалась похожей на манекен. Потом мы заползли в палатки, волоча с собой всё обнаруженное.
– В следующие четыре часа – ни звука! – провозгласила я, поудобнее укладывая ушибленное колено.
– Да, мамочка! – крикнул в ответ Гомер.
Мы с Фай устроились в одной палатке. Я легла, Фай накрыла меня полотенцами и одеялом. Потом постаралась, как смогла, укутаться сама. Когда Фай закончила, мы просто лежали и смотрели друг на друга. Между нами оставалось около метра. И очень долго ни одна из нас не произносила ни слова.
Наконец я выдохнула:
– Ох, Фай…
– Да, – откликнулась она. – Я понимаю, о чём ты.
– То, что сделал Ли… Это было ужасно.
– А знаешь, – заговорила Фай, – когда тот солдат лежал там, он мне вроде даже нравиться начал. Мне казалось, я его знаю, ну, в каком-то смысле. Я даже стала забывать, что он гнался за мной.
– И я тоже.
– Как думаешь, сколько ему было лет?
– Не больше, чем нам, наверное.
– Что с нами происходит? – содрогнулась Фай. – И что будет дальше?
– Не знаю.
– Мне страшно, – сказала Фай. – Ничего не понимаю.
– Мне тоже страшно.
– Но по тебе этого не видно.
– Разве? Что, в самом деле? Чёрт, но я боюсь!
– Когда ты сорвалась со скалы…
– Ох, вот когда я испугалась! Но если случается что-то подобное, бояться просто некогда.
– Мм…
– Тут же, как ни посмотри, моя собственная глупейшая ошибка. Гомер предложил помощь, я отказалась.
– Пальцы у тебя выглядели ужасно, когда ты поднялась.
– Посмотрела б ты на них с моей стороны…
– Что, сильно болят?
– Угу.
– Хотелось бы мне быть храброй, – призналась Фай.
– Ты очень храбрая, Фай. Просто не понимаешь этого. Ты так много сделала. И ни разу нас не подвела, ни разу.
– Те люди на дороге, капитан Киллен и остальные… Мы ведь только что видели, как убили больше десятка человек, ты это осознаешь? Мёртвые, убитые, изрешеченные пулями тела… А Шарин, Давина, Оливия… Могу поспорить, их тоже убили. До того как всё это началось, я ни разу не видела мёртвых. Только животных на дороге. И нашу морскую свинку – когда она умерла, я плакала целый день. А теперь как будто всё умирает.
