Смешок мужа лучше прочих слов подсказал, что я вновь забылась и припомнила события несуществовавшей давности. Иногда вот так оговаривалась, и хотя давно уже рассказала Эсташу обо всем, о чем не успела забыть, воспоминания накатывали порой неожиданно.
После первого разговора, состоявшегося еще в нашем замке, когда поведала ему о другой жизни, защитник долго молчал. Усадив к себе на колени, крепко обнимал, а потом вдруг сказал вполголоса: «Твоего прыжка я не достоин».
У меня все в груди перевернулось от этой фразы.
«Достоин! Достоин даже большего!» — возразила ему со всей горячностью, и прозвучало, пожалуй, излишне решительно, а он на это только еще крепче стиснул меня, укрыв в кольце крепких рук.
А немного позже, пару месяцев спустя, на одном из приемов я вдруг столкнулась в зале с Селестой и Доминикой, впервые познакомившись со старыми подругами в этой жизни.
Примерно в то же время я выведала у Эсташа про жриц и нашу необычную реакцию на защитников, и муж объяснил, что мы, особенные девушки, принимаем в истинных воинах абсолютно все. Поэтому и крылья влекли столь сильно, а татуировка словно манила прикоснуться. Он говорил, если человек нравится, в нем, конечно, тоже все привлекает, поэтому самым верным способом определить жрицу являлся истинный облик защитника.
— Иди сюда, — позвал в это время Эсташ, напоминая о моем уроке, — покажи, в чем вопрос.
Сложно передать, с какой радостью я подхватила книжку и приблизилась к мужу, а потом с огромным наслаждением, ощущая себя в своем праве, столкнула с его колен разомлевшую кошку. Возмущенный мяв стал ответом на мои действия, однако я уже прочно оккупировала колени супруга и притворилась, будто разобиженную вредину вовсе не замечаю. Знаю, что, не будь рядом Эсташа, зеленоглазая бестия зашипела бы и вцепилась мне в ногу. Сейчас же она предпочла принять самый несчастный вид и так жалобно мяукнула, что я всерьез решила — сердце защитника не выдержит и растает. Исподтишка наблюдая за мужем, заметила лишь, как дрогнули уголки его губ.
— Пора найти ей семью, как считаешь? — кивнул он на кошку Арриену.
— Это не проблема, — отозвался тот, посмотрев на меня с гораздо более откровенной улыбкой, а после подхватил полосатую вредину на руки и, бросив нам «до вечера», покинул гостиную.
— Что именно непонятно? — легонько коснувшись губами моей зардевшейся щеки, спросил муж.
ЭПИЛОГ
Раскаленный воздух обжигал легкие. Стоило выйти из аэростата, как накатила дурнота. Здесь было так душно и жарко, как не под силу описать ни одной брошюре о пустынных землях Кенигхэма.
Я мигом укутала тонким шарфом голову, оставив открытыми только глаза, и вгляделась внимательней в путеводитель, в котором были отмечены основные пункты, где в пустынях проживали люди. Случайно услышанный разговор между мужем и его братом все для меня решил. Я задумала перебраться сюда, чтобы Эсташу не пришлось из-за меня бросать любимое дело и всех людей, кто от него зависел. Сейчас мне требовалось преодолеть последний отрезок пути и доехать до небольшого оазиса под названием Альберга. Желание благополучно добраться до Эсташа было загадано, а значит, ничто не могло помешать.
— То есть ты закончила курсы медсестер и решила направиться не куда-нибудь, а в пустыни? И это после Кенигхэмской гимназии, которую, судя по этим записям, ты не окончила?
— У нас возможна заочная форма обучения, главное вовремя сдавать экзамены, — отчитывалась я перед строгой женщиной в форме старшей медсестры. Она выглядела такой суровой и была столь требовательной, что возникло чувство, будто меня вот-вот отправят обратно, откуда приехала. Это притом, что в пустыни брали всех, способных справиться с волонтерской работой, а мой сертификат об окончании курсов и вовсе ценился на вес золота.
С первого дня, как вернулась к учебе, я отправилась в наш лазарет и долго умоляла дону врача взять меня в ученицы, но никому о том не говорить. Жрицы не имели возможности влиять на чувства людей, я в этом давно убедилась, однако мы могли создавать определенные ситуации, вызывающие те или иные реакции. Просчитывать наперед последствия желания всегда оказывалось нелегко, поэтому я прибегала к своему дару в крайних случаях. В этот раз достало одного упорства, чтобы через три дня уговоров все-таки сломить сопротивление почтенной доны. Она взяла меня в ученицы, и очень непросто было совмещать дежурства в лазарете (дона решила, что все лучше и быстрее усваивается на практике) и учебу, но я знала, ради чего это делаю. Точнее, ради кого.
Недостаточно просто быть женой Эсташа, усвоив правила, принятые в высшем обществе, ведь воспитание являлось частью его натуры, а призвание — частью души. Я хотела разделить с ним именно призвание и не просто ждать дома, когда муж вернется с очередного вызова, а помогать по мере сил.
— Послушай, много я вас перевидала с момента, как в Альбергу приехал энсгар тен Лоран. Только долго здесь ни одна изнеженная фифа не выдерживает, хоть есть у вас сертификат об окончании курсов, хоть вы волонтерками называетесь. Энсгар наш женат, заруби себе на носу, и никто из шибко активных прелестниц здесь в охмурении не преуспел и не преуспеет. Это такой человек, что… а толку тебе объяснять! Всем вам говоришь, а доходить не доходит. Но раз уж приехала, отлынивать не дам. Пускай одна польза от вас — лишние руки в Альберге, в отличие от прочих мест, никогда не лишние. Вещи где?
Я указала на небольшую сумку.
— Бери и отправляйся в общую палатку, номер твоей койки будет…
— Бене
[13] Алиста! — В просторный шатер, выполнявший роль приемного покоя, вбежал человек в белой просторной рубахе и таких же штанах. Одежда всех жителей пустынь была очень похожа, мне тоже вручили шаровары и рубашку из ткани, напоминавшей сложенную в несколько слоев марлю.
— Привезли пострадавших. Две операции одновременно. Проводят энсгар тен Лоран и энит
[14] Бариор. Нужно ассистировать.
— Отлично! — Строгая женщина кинула на меня сурово-удовлетворенный взгляд. — Вот у нас новая ассистентка с сертификатом.
С доной врачом мне приходилось наблюдать за фантомными операциями, выглядевшими очень натуралистично. Вот только в процессе не сражала наповал удушливая жара, приправленная запахом пота и гноящихся ран. На операционных столах в белоснежном шатре лежали два человека с жуткими ранами, один бледный и молчаливый, второй громко стонал. Я быстро закрыла рот специальной повязкой, борясь с дурнотой и по-новому оценив прощальный взгляд бене Алисты. Вот уж кто точно был уверен, что я и минуты в этом шатре не продержусь, мигом выскочу наружу, когда начнет выворачивать наизнанку. Но сглотнув и крепко затянув на затылке завязки, я активировала голубой полупрозрачный шар, в котором засветились хирургические инструменты.
