— Прости, мой друг, прости всех нас. Я желал бы отдать свою жизнь взамен твоей, но ничем не смог помочь. Для нашего мира ты слишком хорош, Эсташ, и оттого никому не дано постичь и поверить, даже я оказался не в состоянии принять правду. Прости меня, последний из истинных. Если сможешь, прости.
— Бред, Олайош! — Никогда еще я не была так груба с любимым наставником. — Ваши слова звучат как бред.
Меня ужасно раздражало его бормотание и то, что он ничего не делает.
— Почему тратите понапрасну время?
— Мне больно, Маришка, поэтому не выходит подобрать правильные слова, а я пытаюсь проститься.
— Почему вы прощаетесь?
— Потому что Эсташ погиб.
— Нет!
— Разве ты не видишь?
Мы кричали друг на друга, словно разом сошли с ума.
— Он не мог погибнуть! Я загадала, чтобы Эсташ остался невредим. И на нем нет даже царапины! Он всего лишь…
— Обратился в золотую статую? Да? Как все статуи, что украшают башни Царима. А ведь я их даже ни разу не сосчитал, что там говорить, абсолютно не замечал.
— О чем вы, Олайош?
Из-за его кошмарных догадок стыла кровь в жилах.
— Именно так он погибает. Становится статуей. Даже утратив жизнь, умудряется стоять на страже и охранять, ведь в день нападения наследник способен призвать их на защиту и направить против чудовищ.
Олайош закрыл лицо руками. То, что он говорил дальше, звучало приглушенно и тихо, но оттого не менее ужасно: «Не важно, ранен он или нет. Яд высшего когда-то отравил Царима, а потому цикл завершается с гибелью обоих».
Я стремительно огляделась, вспомнив о чудовище, но кроме черной земли не осталось и намека на его присутствие. Словно он действительно обратился в прах, исчезнувший за давностью лет.
— Эта магия сильнее дара жрицы, что бы ты ни загадала, девочка.
Глава 17
МОЛИТВА
— Олайош сказал, есть невыполнимые желания, он утверждал, что воскресить невозможно.
Прижавшись к спине коленопреклоненной статуи, прислонившись щекой к холодному гладкому металлу, обнимала неподвижное золотое изваяние. Его перенесли сюда защитники, на это самое место, которое ему прежде нравилось и которое я отыскала. От Аллара потребовала отпустить и не следовать за мной, иначе сбегу и пожелаю, чтобы они меня никогда не нашли. Знаю, так не следовало говорить и поступать, но я не могла сейчас находиться со всеми внизу, а потому, сидя на крыше, разговаривала сама с собой, ведь статуям не дано слышать.
— Еще Олайош упоминал, будто некоторые желания жрицы могли исполнить лишь вместе, а не поодиночке.
— Маришка!
Я вздрогнула от неожиданности и повернула голову.
В слуховом окошке показались головы Доминики и Селесты.
— Вот ты где, а мы обыскались! Ты так опасно сидишь, — заметила Сеша и тут же добавила: — Давай вернемся в комнату, в башнях уже навели порядок.
— Мы искали тебя с тех пор, — поддержала подругу Ника, — как нас выпустили из убежища. И учителя с ног сбились, и директор.
Я только крепче обняла статую и покачала головой.
— Маришка, там обрыв и ущелье, а крыша покатая и скользкая. Это о-очень большая высота, — ласково проговорила Сеша, — говорят даже, что глубину ущелья невозможно измерить. Зачем тут сидеть? Ты здесь пряталась все это время?
— Кто вас отправил за мной?
— Мы сами искали.
— В гимназии Цахарис знает что творится, — сказала Доминика, — все в растерянности. Срочно собрали попечительский совет, но учителя, которые остались здесь на каникулы, не могут толком ничего объяснить. Гимназисты говорят лишь, что их загнали в колодец, назвав его убежищем. Директор спешно вернулся из Сенаториума. Вероятно, ты что-то видела?
— Когда ты упала с башни, а арис Лоран прыгнул следом, — вставила Селеста, — мы видели, как он тебя подхватил и понес на край ущелья. А Олайош отогнал всех от стены и велел немедленно спускаться. Потом другие защитники провели нас подземными коридорами. Я даже не знаю, сколько времени мы просидели в их убежище. Когда нас выпустили, кругом была кровь.
— У некоторых защитников такие страшные раны! Их уже увезли в госпиталь. Те, кто чувствует себя лучше, — на совете. Инспектор Орсель спрашивает, что за аферу они организовали и провернули. Требует объяснений случившемуся с его сыном. Арто серьезно ранен, его даже не смогли отправить в госпиталь. Он в нашем лазарете.
— Арто? — Имя защитившего меня парня вызвало слабый интерес к этому долгому и на редкость бессодержательному рассказу. Какое имеет значение кто, кого и куда вызвал?
— Защитники говорили о нападении на школу, — пояснила Доминика. — Сенатор им не верит. Кроме разрушений и ран самих защитников, нет ни одного доказательства, что было нападение.
— Да, — Селеста горячо поддержала Нику, — еще арис Лоран пропал! Его сенатор Орсель требует найти и привести в каком угодно состоянии. Инспектор ужасно зол.
— Пусть ищет, — ответила я на ее тираду, — пускай хоть с ног собьется, разыскивая человека, который обратился в статую.
Из груди вырвался то ли всхлип, то ли смех, а девчонки переглянулись.
— Послушай, — Ника откашлялась и перешла на очень серьезный тон, — ты видела нападение? Расскажи сенатору, что не было никакой мистификации. Защитники не просто так пострадали. Он ведь заявляет, будто они это специально. Говорит, на какие только поступки не решатся одержимые своей силой и уникальностью, когда для них наступают трудные времена. Инспектор обвиняет их в том, что они опасны для общества, раз рискнули разыграть подобие битвы и нарочно ранить самих себя.
— Маришка, — принялась умолять Селеста, — защитники не могли сделать ничего подобного! Они сильные, но они ведь хорошие и всегда охраняли нас. Сенатор заявляет, будто арис Лоран подбил всех на авантюру, а после позорно сбежал.
— Сбежал? — Сердце кольнула резкая боль. — Он бы никогда не сбежал!
— И мы так думаем. Маришка, идем с нами. Что тебе здесь сидеть? Отпусти статую и пошли вниз.
— Статую?! Это Эсташ, он обратился в статую, а вовсе не сбежал! Я видела и тварей, и его сражение с главным монстром. Он победил, спас нас всех, а сам стал золотым изваянием.
Девчонки обменялись встревоженными взглядами.
— Давай расскажешь нам все подробно внизу? — тихонько проговорила Доминика.
— Я не спущусь, пока не придумаю, как его расколдовать. Ведь не должно быть так, понимаете? Нельзя, чтобы за благополучие всех платил только один, до бесконечности! Олайош заявил, будто круг разорвать под силу лишь Цариму, а того уже много веков как нет в живых. Тоже обратился в статую. Застыл на самой вершине и спускается раз в несколько столетий по призыву наследника. Вновь убивает чудовищ, нападающих на башни, а потом возвращается на свой пьедестал. И таких статуй становится все больше.
