За дверью камеры послышались тяжелые шаги. Вошедшие высшие, преклонив колени, почтительно обратились к пленнику:
— Господин Родгар, вас желает видеть мессир Данталион.
— Я польщен проявленным ко мне вниманием мессира, — язвительно заметил Родгар, поднимаясь с койки.
Выйдя из камеры, с жадностью вдохнул: еще не свобода, но и не тяжелый спертый воздух подземелья. Идя по коридору, в сопровождении двух высших, он раздумывал — что же понадобилось от него Данталиону? Почему отец, еще недавно поклявшийся сгноить сына в камере, внезапно вспомнил о нем?
Данталион был хмур и хранил молчание до тех пор, пока они не остались в его кабинете вдвоем.
— Настолько мне доверяешь? — небрежно поинтересовался Родгар, — или это очередная проверка?
— Полагаюсь на твое благоразумие, — холодно возразил Данталион, — нам стало известно, что бесследно исчез Вин, третий в Совете. Злые языки утверждают, что к этому причастен наш клан.
— Насколько злые языки правы?
— Если бы я замыслил что-то против Совета, — жестко усмехнулся Данталион, — то никогда бы не начал с третьего. Удар должен быть нанесен одновременно, чтобы ни у кого не осталось шанса выжить.
— Значит, некто, вмешавшись и опередив тебя, нарушил некоторые планы, вызвав к клану повышенный интерес? Но зачем тебе я?
— Вполне возможно, что скоро нам предстоит война с Советом и другими кланами. Они не упустят шанса нас уничтожить.
— Мы не сможем их победить, — нахмурился Родгар.
— Не сейчас. Нужно выиграть время. Мои шпионы пытаются узнать, что может заставить Совет изменить свои планы.
— И ты пойдешь на сделку с ними?
— Пока что не вижу иного выхода. Что бы ни предложил Совет, единственный шанс выжить для нашего клана — это уступить.
— Это слабость! — возмутился Родгар.
— Это политика! Мы пожертвуем малым, чтобы взять свое!
Слетев с петель, дверь раскололась на части. Не дожидаясь, пока противник окажет сопротивление, Глеб пригвоздил его к стене двумя выстрелами из арбалета.
— Мы же договаривались! Я выполнил свое обещание! Больше никаких смертей!
— Ты должен мне помочь, — держась на безопасном расстоянии, охотник следил, как безвольно обмякло и застыло тело демона, живыми оставались лишь глаза, полные бессильной злобы.
— Странный способ у охотников просить помощи, — едва шевеля онемевшими губами, заметил демон.
— Мне нужно найти человека по этой вещице, — он поводил перед глазами пленника зажатой в руке серьгой.
— В чем проблема? Обратись в бюро находок — возможно, он или она дожидаются тебя там.
— Я не говорил, как сильно хочу сделать тебе больно? Я сейчас покажу, — достав новую стрелу и зарядив арбалет, охотник направил ее в глаз демона.
— Стой! — испугавшись, запротестовал демон, — я пошутил! Вовсе не хотел тебя обидеть. Мы же друзья, и обязаны помогать друг другу. Конечно, я найду тебе этого человека.
XIX
Даже то, что я была избавлена от присутствия полукровки на последующие несколько дней, не смогло унять неприятного и гнетущего чувства опасности. Что мне могло угрожать помимо полукровки, демонов, охотников и вполне реальной перспективы не дожить до своего двадцатипятилетия? И почему часть моей души надеется когда-нибудь вернуть прежнюю жизнь и забыть о том, что до сих пор остается диким и непонятным? Моя сестра, которая с помощью крови сделала меня зависимой от нее, мать, которая оставила меня, желая избавиться или… спасти? Данталион, смерть Родгара, Валар, вызывавший противоречивые эмоции. Что меня удерживает в их мире кроме угрозы смерти и клятв? Похоже, что ничего. Возможно ли, что в какой-то момент смерть стала пугать меня значительно меньше неопределенного будущего, зависимости и бессилия? А пугала ли она меня когда-нибудь? Был ли страх, который стал моим постоянным спутником в последнее время, страхом смерти? Не думаю.
Время, которое я провела рядом с демонами, заставило по-другому смотреть на мир и воспринимать некоторые вещи. Жизнь и смерть потеряли четкую грань, став лишь состоянием тела, но не души. Я знала, как отчаянно боролись демоны за Anima, но так же я была уверена, что не ее получение становилось смыслом их жизни. Дополнением, данью их сущности, но не всей жизнью. Так же как и люди, они любили, страдали и ненавидели. Только от нас их отличали большие возможности и отсутствие всяческих ограничений со стороны человеческих законов. Отвергнув Создателя, они потеряли Небеса, но так ли они свободны, как мечтали стать, поднимая бунт?
Живя в клане и теперь, с Валаром, иногда мне приходили в голову странные мысли — смогу ли я когда-нибудь постичь все, что удасться узнать об их странном и пугающем мире. И еще — они называли себя Падшими, но где-то там, далеко от нас, могли скрываться те, кто были сброшены с Небес первыми — ангелы, потерявшие крылья и чистоту. Наверное, мне было страшно признаться в этом самой себе — я отчаянно хотела знать: есть ли хоть доля правды о том, кого когда-то называли Сыном Зари?
— Где ты был? Ты знаешь, что происходит? — встревоженный голос блондинки вызвал на лице полукровки легкую усмешку.
— Ты боялась за меня, — предположил он.
— Конечно! Вин говорил, что почувствовал в тебе изменения.
— Верно, — глаза полукровки блеснули. Подойдя к женщине, он положил руку ей на плечо.
— Разумеется, мне было неприятно узнать, что ты развлекался с этой тварью, — продолжала женщина, — но скоро все закончится! Совет ни о чем не подозревает, и ты без труда сможешь их опередить.
— Ты права, я смогу их опередить, — что-то в тоне Валара заставило блондинку напрячься. Сузив красивые голубые глаза, она напряженно всматривалась в лицо любовника.
— Валар! Ты не посмеешь, — прошипела она сквозь зубы.
— Ошибаешься, — схватив пытающуюся вырваться женщину, он слегка сдавил ее шею.
— Предатель! — со злостью прохрипела она, — ты использовал меня и Совет, но у тебя ничего не выйдет! Мы опередим тебя, и скоро девка будет мертва.
— Такой шанс дается раз в жизни, — мрачно произнес Валар, — и было бы глупо им не воспользоваться.
— Не убивай меня, — слабо попросила демоница, пытаясь вдохнуть. Ее лицо покраснело, тело свело судорогой — я всегда была на твоей стороне!
— Ты шпионила за мной для Совета, Дария! Ты лгала, а я верил, пока мне это было выгодно. Интересно, что они тебе предложили взамен? Спасение? Искупление?
— Тебя, — выдавила женщина, — я на все готова, чтобы ты был со мной. В тебе столько силы! Со временем ты станешь способен стереть Совет с лица Земли, а я буду рядом. Мы все еще можем быть вместе!
— Прости, родная, но ты же знаешь — я одиночка, — слабый вскрик слился с хрустом ломаемых костей.
