Надо что-то делать, чтобы успокоиться, размышлял Рауль. Завтра он вернется в реальность, выйдет из этой странной ситуации, в которой оказался. Завтра он будет в Лондоне на встрече с братом. Эта мысль в равной степени приносила и радость, и раздражение.
— Ты говорила со своим отцом? — спросил он, когда они заходили в Ретиро-парк, и она даже споткнулась, не ожидая от него такого вопроса.
Обнаженные деревья купались в зимнем солнце. Он провел в этом парке много времени, сначала подростком, а потом уже мужчиной. Иногда он проводил здесь время с женщиной, но никогда не ходил сюда для того, чтобы избежать соблазна снова привести женщину к себе в постель.
— Нет. Отложила на другой раз. Ну, а ты как? Ты что-нибудь сказал своей маме?
Она так ловко перевела разговор на другую тему, что он посмотрел на нее с нескрываемым восхищением. Лидия была для него больше чем просто спутницей. Ему это нравилось. Только это ничего не меняло. Завтра все закончится. Это было то, что они планировали, то, что хотели.
— Я думаю, что лучше сказать ей после встречи с братом, после того как увижу, что он за человек. Я настаиваю на том, чтобы обезопасить ее насколько возможно.
Пока он говорил, она взяла его под руку и прижалась ближе, и для окружающих они ничем не отличались от других влюбленных пар, гуляющих по парку.
Это было не то, что он хочет. Рауль чувствовал: любовь и другие сильные эмоции ослабляют даже самого сильного мужчину, а вкупе с желанием, типа того, которое у него было к Лидии, могут стать всепоглощающими — и убийственными. Нет, это не то, что он хочет или в чем нуждался в своей жизни.
— Ты приводишь меня в восхищение, — мягко сказала Лидия.
Рауль посмотрел на нее, чтобы убедиться, что она смотрит на него. Дистанция, которую он надеялся создать между ними, исчезла после ее улыбки — открытой и искренней. Черт, как же ему хочется поцеловать ее!
В нем вспыхнула радость жизни, наполняя его душу чем-то, чего он не хотел, с чем не мог справиться. Он много раз испытывал желание к женщине, но не такое, как это. Может, он пересек границу и забрел в то место, где не намеревался находиться?
Он сосредоточился на разговоре, игнорируя позывы чего-то более разрушительного.
— Тем, что забочусь о своей матери? О женщине, которая вырастила меня, оберегала меня от правды и скрывала от меня похождения отца?
Эти слова, сказанные Лидии, опять вернули его в прошлое. Сколько, должно быть, страдала его мама из-за мужчины, за которого вышла замуж не по любви, а из чувства долга и уважения к своей семье!
Он видит брак по-другому. Он снова услышал, как Лидия с гордостью говорит, что не собирается выходить за него замуж. Для него стало облегчением, что она выполнила свою часть сделки и нашла Макса, разблокировав средства для погашения долга, средства, которые, как думал его отец, никогда не будут разблокированы.
— Так это правильно, Рауль.
Она посмотрела на него, и в пристальном взгляде ее прекрасных зеленых глаз было что-то странное. Если бы он не знал, что она противится идее брака и соглашается с его философией любви, он бы подумал, что она влюбилась. В него.
— Правильно или нет, это не обсуждается. — Рауль смотрел на нее на секунду дольше, чем следовало, затем повернулся, чтобы идти дальше. Он понимал, что они привлекают внимание. — Пойдем дальше.
Лидия быстро подладилась под его шаг, ее черные сапоги издавали легкий стук по дорожке. Раулю казалось таким правильным и естественным чувствовать ее рядом с собой. На короткое мгновение он задался вопросом: почему он не хочет этой близости, этого полного растворения друг в друге?
Потому что эта близость не вечна, и потом приходит боль.
Он все еще ясно помнил, какую боль испытала мать, когда обнаружила, что отец ведет тайную жизнь. Такая боль всегда сопутствует любви, этому неуловимому чувству, и именно это убедило его, что, несмотря на все заявления его матери о фиктивном браке, она любила отца.
Он никогда не будет так слаб. Он никогда не откроет себя такой боли.
— В это время года парк очень красив, правда?
Он отбросил свои мысли и перевел тему разговора на нейтральную.
— Да, красив, даже когда так холодно. — Она прижалась к нему. Потому что стало холодно, или так ей просто уютнее?
— Он прекрасен, спасибо.
— Хорошее завершение наших выходных, верно?
Он почувствовал на себе ее взгляд, но упорно продолжал смотреть вперед. Может, в этих мгновениях она углядела нечто большее?
— Да, — сказала она и молча пошла дальше, глядя куда угодно, но только не на него. Он решил, что ошибся. Ведь она согласилась с ним, и не будет никакой драмы, когда они вернутся к своей жизни. Это останется просто романом на выходные.
* * *
Прогуливаясь под руку с Раулем по Ретиро-парку, Лидия вдыхала холодный воздух, наслаждаясь легким ветерком, который овевал лицо. Его бежевое пальто из дорогого кашемира было мягким и уютным, и Лидия жалела, что того же нельзя сказать про его хозяина. Холодный ветер помог ей сосредоточиться и помешал поверить в то, что этот роман когда-нибудь будет больше чем просто роман на выходные. Который уже почти закончился. Это волшебная интерлюдия, которая показала ей, какой может быть любовь к мужчине, хотя она знала, что этот человек никогда никого не подпустит к себе настолько, чтобы его полюбили или чтобы он сам полюбил.
— Завтра мы едем в Лондон.
Словно прочитав ее мысли, Рауль опередил Лидию и произнес слова, которые обозначили конец всему, что было между ними с той ночи после приема.
— То есть это прощание?
Лидия продолжала идти по дорожке, обсаженной деревьями, и поглядывала на рыжих белок, которые нахально их преследовали от дерева к дереву в надежде на угощение. В обычной ситуации она пришла бы в восторг от белок и наслаждалась бы приятными моментами, но не сегодня, не сейчас. Она хотела быть такой же отстраненной, как и он, говорить пустые, лишенные эмоций слова. С одной стороны, она радовалась, что исполнила все, что задумывала, с другой — она все сильнее страдала.
— Да, дорогая, — сказал Рауль по-испански с более выраженным, чем когда-либо, акцентом. Сейчас «дорогая» вызывало раздражение. Лидия покосилась на него. Его профиль был жестким и неуступчивым. — Пришло время вернуться к привычной жизни.
Она должна была бы ликовать. Долг ее отца погашен, надобности выходить замуж нет — все, как в исторических романах, которые она любила читать в подростковом возрасте. Завтра она вернется в Лондон, и они с Раулем никогда больше не увидят друг друга. Но почему ей так тяжело? Как бы глупо это ни было, но она влюбилась в человека, такого же холодного и неспособного любить, каким, очевидно, был его отец.
— Я, разумеется, попрошу письменное подтверждение того, что долг моего отца погашен. Я не хочу, чтобы меня снова преследовали.
