— Значит, ты устроил все это, потому что я жду от тебя ребенка? — Слова сорвались с ее губ, прежде чем она смогла проанализировать эту странную ситуацию. После ее вопроса сексуальное напряжение, повисшее между ними в воздухе, исчезло, и она была этому рада. Она поняла, что их поцелуй под омелой был ошибкой, из-за которой она на какое-то время забыла обо всем.
— И по этой причине тоже. Но прежде всего я хотел показать тебе, что могу быть частью твоей жизни и жизни нашего будущего ребенка.
Он снова коснулся ее лица, и по ее коже словно пробежал электрический разряд. Она была уверена, что не сможет перед ним устоять, и прежде, чем она снова окажется в одной с ним постели вопреки всем обещаниям, данным самой себе, она хочет прояснить ситуацию.
— Ты хочешь показать это мне или самому себе? — произнесла она с вызовом.
Макс слегка нахмурился, но его взгляд был по-прежнему полон желания.
— Я этого заслуживаю, — честно ответил он.
Теперь настал ее черед быть с ним откровенной.
— До того как я пришла в бар, чтобы сообщить тебе о ребенке, я не знала ни о твоем брате, ни о газетных заголовках. Если бы я об этом знала, я не стала бы шокировать тебя своей новостью в тот же день.
Макс вздохнул:
— Тогда в баре я сам не понимал, что говорю. Столько всего произошло за короткое время, что это не укладывалось у меня в голове.
Лиза сочувствовала ему. Она знала на собственном опыте, как прошлое может преследовать человека, влияя на его восприятие вещей и событий и накладывая отпечаток на всю его дальнейшую жизнь.
— Я всегда хотела иметь детей. Я знала, что ты не хочешь их иметь, но надеялась, что однажды ты передумаешь. Теперь я чувствую себя виноватой, хотя мы оба в тот вечер выпили слишком много вина.
— Не вини себя. Мы оба выпили больше, чем следовало. — Макс улыбнулся, и она почувствовала облегчение. — Ты меня прощаешь?
Он коснулся губами ее губ.
— Назови мне хоть одну вескую причину, по которой я должна это сделать, — поддразнила его Лиза.
Одного легкого поцелуя было достаточно, чтобы привести ее в игривое настроение.
— Потому что сегодня сочельник, — ответил он, поцеловал ее снова.
— И все?
— И потому что я хочу тебя так, как никогда не хотел ни одну женщину.
Лиза могла то же самое сказать о себе. До встречи с Максом она даже не подозревала, что способна испытывать такую сильную страсть.
— А если я не хочу быть предметом твоего желания? — спросила она, вспомнив, какую боль он ей причинил, когда в первый раз не ответил на ее признание в любви.
— А я думаю, что хочешь.
Макс накрыл ее губы своими, и из ее горла вырвался приглушенный стон. Она не хотела отвечать на его поцелуи, не хотела подчиняться его желанию, но не могла устоять перед соблазном.
Как ему удается превратить ее из смелой, бросающей вызов женщины в женщину слабую, зависящую от него как от наркотика?
Если между ними по-прежнему существует страсть, разве им не проще будет сохранить свой брак?
— Я не совсем уверена, — прошептала она и улыбнулась ему. — Думаю, что тебе придется мне это доказать.
Все складывалось точно так же, как в ту ночь два месяца назад, когда они зачали ребенка. Всего один поцелуй, всего одна ласка, — и ее тело стало безвольным, словно тряпичная кукла. Лиза ненавидела себя за свою зависимость, за то, что хотела от него большего. В то же время она понимала, что для ребенка будет лучше, чтобы оба родителя постоянно были рядом с ним.
— И я это докажу, — мягко рассмеялся он.
— Конечно, докажешь, — ответила она, загнав остатки сомнений в самый дальний уголок своего разума. Они договорились остаться вместе до наступления нового года, и, возможно, за оставшиеся несколько дней он поймет, что для прочного брака одной только страсти мало.
— В таком случае… — Не договорив, Макс подхватил ее на руки и понес в спальню.
Лизу охватило радостное возбуждение. Она любила этого мужчину и хотела проникнуть сквозь его защитные барьеры и пробудить в нем ответные чувства.
Он опустил ее на большую кровать, накрытую мягким белым пледом, и она огляделась по сторонам. На стене над кроватью висела гирлянда из белых лампочек. Подоконник украшали свертки и мешочки с ярко-красными бантами. В темном небе за окном мерцали звезды.
Чувствуя, что начинает растворяться в этой романтической атмосфере, Лиза заглянула в глаза мужчины, которому навсегда отдала свое сердце.
— Сейчас канун Рождества, Макс. Я хочу насладиться волшебством, которым ты наполнил этот дом. Сегодня я хочу только тебя.
— Разве я могу этому сопротивляться? — Судя по хрипотце в его голосе, это желание было взаимным.
— Тогда не сопротивляйся.
Приподнявшись, Лиза запустила пальцы в его волосы и накрыла его губы своими. Его ответный поцелуй был таким страстным, что у нее перехватило дыхание.
— Никогда не буду, — прошептал Макс, оторвавшись от ее губ, и ее пульс многократно участился.
Тогда она сняла с него пиджак и прижала ладони к его груди, которая была горячей как печка.
Их губы снова слились воедино. Ее язык ворвался вглубь ее рта и заскользил по его языку. Ее пальцы ловко развязали его галстук и принялись расстегивать пуговицы на его рубашке. Когда они коснулись его голой груди, он прервал поцелуй и заговорил по-испански. Лиза тут же закрыла глаза, чтобы он не смог прочитать в них, насколько глубоки ее чувства к нему. После того как во время их встречи в баре она заявила о своем намерении с ним расстаться, несмотря на ребенка, он вряд ли думает, что она по-прежнему мечтает о вечной любви. Если она будет скрывать свои чувства, это позволит ей оставаться сильной и контролировать свои эмоции.
— Я не слышала, что ты только что сказал, — поддразнила его она, прижавшись губами к его груди.
— Что ты соблазнительница, и на тебе слишком много одежды. — От его бархатистого голоса по ее спине пробежала приятная дрожь.
Слегка отстранившись, она игриво улыбнулась ему и принялась расстегивать пуговицы на своей кремовой шелковой блузке. Макс уставился на нее словно зачарованный, и она почувствовала свою силу и власть над ним.
* * *
Макс с трудом сдерживался, когда шелковая блузка Лизы упала на пол, и она осталась в тонком кружевном бюстгальтере, сквозь который просвечивались соски. От этого волнующего зрелища в паху у него все напряглось.
Он молча наблюдал за тем, как она снимает туфли и расстегивает юбку. Когда юбка скользнула по ее ногам и с тихим шорохом упала на пол, напряжение в воздухе достигло предела.
— Остановись, — сказал он, подойдя к ней, и ее лицо залила краска смущения. — Этого достаточно. Пока.
