«Вовсе нет. Это в принципе очень опасное предположение. Я просто думаю, что существует вероятность, что они хотели защитить репутацию подруг, если та была неидеальной».
«Считаю, стоит попробовать», – сказала Демарко.
«Не говорите мне, что вы одна из тех, кто всегда видит в людях только хорошее», – пошутила Кейт.
«Так и есть, если дело касается скорби».
Кейт кивнула. Она сама была такой. Однако когда дело касалось ограниченного сообщества, где – она знала это наверняка – имела место измена и, возможно, не одна, нельзя было никому доверять. Одно дело – скорбь, а вот стыд – это совсем другой разговор. Стыд – чувство сильное, которое иногда заставляет людей вести себя иррационально.
***
Прежде чем вернуться в Амбер-Хиллс, Кейт завезла Демарко в мотель. Затем, верная слову, данному Мелиссе, она поехала в больницу. И мать, и ребёнок были здоровы, поэтому ей разрешили сразу пройти в палату. Сейчас та выглядела совсем не так, как утром. Когда Кейт вошла в палату, Мелисса светилась от счастья, держа на руках завёрнутую в одеялко Мишель.
Кроме неё в палате никого не было, что немало удивило Кейт. Она ожидала, что Терри не оставит жену ни на минуту. Он был хорошим человеком, и Кейт была благодарна Богу за то, что он достался Мелиссе.
«Как дела?» – спросила Кейт, гордо подойдя к больничной койке.
«Хорошо, – сказала Мелисса. – После операции у меня онемел живот, но я так нервничаю, что не обращаю на это внимания».
«Нервничаешь?»
«Думаю, это адреналин и удушающий страх, что из меня выйдет плохая мать».
«Глупости, – сказала Кейт. – За последние девять месяцев сколько книг ты прочитала о родах и материнстве?»
«Все, что смогла найти. И всё же… сейчас, когда она родилась, кажется, что всё, что я узнала из книг, не имеет значения».
«Всё придёт само собой, – сказала Кейт. – Поверь мне. Кстати, где Терри?»
«Спустился в кафетерий посмотреть, что у них там есть. Он тоже нервничает. Он ничего не ел с того момента, как у меня отошли воды. Ещё он тоже нервничает из-за маленькой Мишель. Скоро её заберут. Несколько дней она проведёт в отделении реанимации новорожденных. Врачи сказали, мне нужно было её увидеть, что она должна ко мне привыкнуть».
«Солнышко, прости, что мне пришлось тебя оставить. Работа на Бюро… случилась неожиданно, и расследование никак не движется».
«Пенсия проходит отлично, да?»
«Нет, пенсия была сущим адом. Именно поэтому я с радостью согласилась вернуться, но сейчас такое неподходящее время – появилась Мишель и всё остальное».
«Мам, я привыкла к твоему насыщенному графику. Я всю жизнь жила по нему. Знаешь, ты была хорошим примером для подражания».
Кейт покачала головой и присела на край кровати: «Не начинай, Лисса».
«Мам, всё решено. Я не зря потратила столько времени на учёбу в колледже».
«Разве моих бесчисленных страшилок было не достаточно, чтобы отвадить тебя от Бюро?»
«Ты мне много чего рассказывала, но мне кажется, что добилась обратного эффекта».
Кейт ничего не сказала. Когда в пятнадцать лет Мелисса впервые проявила интерес к тому, чтобы последовать по стопам матери и пойти в ФБР, Кейт была до смерти напугана. Мелисса не изменила решения даже после убийства отца. Более того, Кейт была уверена, что его смерть только укрепила её решимость. Поэтому Мелисса стала одной из лучших студенток своего курса в Маркетском университете и так внимательно следила за карьерой матери.
Кейт безрезультатно надеялась, что рождение ребёнка заставит Мелиссу передумать.
Но почему? Сама Кейт не передумала после рождения Мелиссы.
«Сейчас мы не будем об этом говорить, – сказала Кейт. – Лучше расскажи мне, как вы обустроили детскую».
«О, она до умиления очаровательна», – сказала Мелисса.
И вот так запросто они сменили тему разговора. Обе понимали, что между ними живёт безмолвная печаль из-за того, что дедушка никогда не сможет увидеть свою маленькую внучку. Кейт никогда не спрашивала, но думала, что имя Мишель было женской версией имени Майкл – Мелисса назвала дочь в честь покойного отца и покойного мужа Кейт.
«Я хочу кое-что тебе сказать, мам, – сказала Мелисса. – Я хочу, чтобы ты знала, что это очень круто, что ты вернулась на работу. Эта перемена пошла тебе на пользу. Знаешь, ты можешь продолжать работать хоть в семьдесят, и это всё равно будет казаться нормальным».
«Ну,… спасибо».
«Жду не дождусь того дня, когда ты сможешь поделиться со мной профессиональными хитростями», – сказала Мелисса с хитрой улыбкой.
«Я же сказала, что мы не будем…»
«Расслабься, мам. Я просто не сдержалась».
Кейт закатила глаза, наклонилась и поцеловала дочь в лоб. Только в эту секунду она поняла, что в палате находились три поколения их семьи, и все – на одной больничной койке. Было в этом что-то невероятно трогательное и немного пугающее для неё как для матери и теперь бабушки.
Может, потому что она знала, что выйдя из палаты, она вернётся к поискам человека, который убивал женщин – женщин, которые были не сильно старше Мелиссы.
По спине прошёл холодок, когда Кейт посмотрела сначала на внучку, а потом на дочь. Вдруг работа обрела для неё совершенно новое значение. Она не сможет работать вечно. Сколько бы они об этом ни шутили, но однажды и Мелисса получит удостоверение и пистолет.
А что же малышка Мишель? Кто знает, что уготовило ей будущее?
Кейт знала, что ей пора идти – её ждали расследование и Демарко. Новые мысли не давали покоя и давили тяжёлым грузом, поэтому она задержалась ещё на минуту, чтобы насладиться обществом семьи и ощущением спокойствия.
Глава двадцать пятая
Было 15:30, когда Кейт и Демарко вернулись в Амбер-Хиллс. У ворот на въезде до сих пор дежурили патрульные машины, и было ещё несколько машин внутри района, расположившихся в случайных местах. Список соседей, к которым они планировали обратиться за дополнительной информацией, сократился, когда они узнали, что сосед Турмондов жил в другом месте, а дом с другой стороны был выставлен на продажу.
Однако когда они выехали на Хелмсдейл-Стрит, где жили Хиксы, то смогли поговорить с соседом, живущим в доме справа. Когда Демарко постучала в дверь, ей открыла женщина примерно шестидесяти лет. Из двери выбежала и стала вертеться у ног маленькая собачка, породу которой Кейт не смогла определить. Это была какая-то миниатюрная, пушистая белая собака.
«Чем я могу вам помочь?» – спросила женщина тоном, который был чем-то средним между приятной радостью и подозрительностью.
Кейт показала удостоверение – это движение стало для неё до боли привычным: «Я агент Уайз, а это агент Демарко. Мы расследуем смерть вашей соседки, Джули Хикс. У вас найдётся пара минут, чтобы ответить на несколько вопросов?»
