– Если вы этого не знаете, то как могу я? Вы находили сережки на теле Мариссы или у нее дома?
– Этого я не могу рассказать.
– Значит, не находили, – уверенно заключила миссис Фрятт.
– Марисса вместе с другой танцовщицей даже возили их к оценщику в Хэттон-Гарден.
– Ну наконец, черт бы его подрал! Явился! – воскликнула пожилая дама, в сердцах махнув тростью. – Почти вовремя! – к ним подъехал сверкающий белый автомобиль. – Мы закончили? Я не знаю, о каких серьгах говорила Марисса. Скорее всего, она просто водила всех за нос. На нее это очень похоже.
Чарльз вышел из машины и приблизился к ним.
– Ты опоздал! – крикнула миссис Фрятт.
– Пробки, – виновато ответил он и поздоровался с Эрикой. – Все в порядке?
– Марисса вам никогда не говорила, что украла у вашей матери пару сережек?
Миссис Фрятт закатила глаза и двинулась к машине.
– Он ничего не знает. Я – единственная, у кого есть доступ к сейфу, и все мои драгоценности на месте! А теперь – поехали! Я не могу пропустить прием у врача!
Чарльз смущенно улыбнулся Эрике. Она заметила у него на щеке свежую рану, заклеенную пластырем.
– Как вы порезались?
– Бритва выскользнула из рук. Вот что бывает, когда торопишься к матери. – Он улыбнулся странной улыбкой, обнажив крупные кривые зубы. Взгляд его при этом оставался серьезным.
Миссис Фрятт нетерпеливо ждала у пассажирской двери, и Чарльз поспешил к ней. Сзади подъехала машина и начала сигналить. Миссис Фрятт замахала на нее тростью.
– Ну подождите ОДНУ МИНУТУ! – закричала она.
Чарльз усадил ее и пристегнул. Серьезно кивнув Эрике, он сел, и они поехали.
Что-то во всей этой сцене было не так, но Эрика не могла понять, что именно.
– Что ж, я действительно застала ее врасплох, – сказала она самой себе, сев в машину, и позвонила Макгорри.
– Босс, я буду на месте через секунду. Вышел с электрички в Льюишеме.
– Я просто хочу спросить. Ты обыскивал дом Мариссы Льюис, видел все ее вещи. Среди них были бриллиантовые серьги?
– Ювелирные изделия были… но насчет бриллиантов я не уверен. Вряд ли смогу отличить их от бижутерии для выступлений. Могу пересмотреть фотографии криминалистов. А ты сама не помнишь, что мы видели в ее комнате?
– Нет. Можешь проверить фотографии?
– Конечно.
Эрика повесила трубку и стала думать, кто бы мог снять с Эрики серьги. Джозеф Питкин трогал тело до приезда полиции. Мэнди тело обнаружила. Может, их взял Иван? Или Дон Уолпол? Когда он видел ее живой в последний раз?
– Он видел ее на станции накануне Рождества, – победоносно заключила она, завела машину, развернулась и поехала на Конистон-роуд.
Глава 35
Дверь ей открыл сам Дон, и по выражению его лица было понятно, что видеть ее он не рад.
– Сейчас удобно поговорить? – спросила Эрика.
На нем был фартук, из глубин дома доносился аромат бекона. Желудок Эрики откликнулся урчанием.
– А у меня есть выбор?
– Я отниму у вас всего несколько минут.
Он впустил Эрику в дом и повел на кухню. Джанет как раз спускалась вниз по лестнице в безразмерном фиолетовом махровом халате и полотенце на голове. Выглядела она ужасно.
– Кто это? – спросила она, не в силах открыть глаза.
Эрика представилась, но Джанет видела ее как будто впервые. Втроем они прошли на кухню.
– Мне нужно задать вам вопрос о Мариссе, – тихо сказала Эрика.
Дон поспешил к плите, чтобы перевернуть яйца на сковороде. Он был в темных джинсах и коричневой толстой водолазке с высоким воротом. Джанет, шаркая, зашла в кухню и, не обращая внимания на Эрику, достала из холодильника большую бутылку апельсинового сока.
– Я нужна? – спросила она.
– Нет, это просто… – начала объяснять Эрика, но та уже зашаркала к выходу.
– Хочешь яичницу? – предложил ей Дон.
– Нет! – отрезала Джанет.
Эрика смотрела, как она, волоча ноги, идет в гостиную и закрывает за собой дверь. Через несколько секунд зашумел телевизор. Дон вздохнул и повернулся к сковородке. Из тостера выскочил хлеб, который он достал и разложил по тарелкам.
– Хотите ее порцию? А то придется выбрасывать.
Эрика не знала, что сказать. Она вдруг ощутила приступ голода, но все же решила не соглашаться.
– Нет, спасибо. Я хотела всего два вопроса задать…
– Пытаюсь заставлять ее есть, но большая часть ее калорий – из алкоголя. Поэтому у нее такой огромный живот и ножки-палочки.
– Моя мать была алкоголичкой.
– С ней, должно быть, непросто.
– Бывало. Она умерла, уже давно. До сильных запоев не доходило, но она бывала агрессивна и осложняла всем жизнь.
Дон кивнул. У него были грустные глаза, с мешками. Он принялся намазывать маслом тост.
– О чем вы хотите меня спросить?
– Вы сказали, что видели Мариссу за день до Рождества на станции Брокли?
– Да, когда Джанет… перекинулась с ней парой слов, скажем так.
– Вы не помните, на Мариссе были серьги? Вы бы их заметили, они были с бриллиантами.
Дон выложил из сковороды два яйца себе на тост.
– Настоящие бриллианты? Откуда они у нее?
– Не могу сообщить подробности. Были на ней серьги в тот вечер?
– У нее было много поклонников. Уверен, она могла бы выпросить дорогой подарок у какого-нибудь бедолаги.
– Дон. Пожалуйста, вспомните. Что на ней было тогда, на станции? Опишите.
– Помню только, что она была в длинном черном пальто.
– А прическа? Косметика?
– Она была накрашена. И с накладными ресницами… Не могу вспомнить, были ли серьги.
– Можно я спрошу Джанет?
– Сомневаюсь, что она вспомнит.
– Это очень важно для расследования.
Дон поставил тарелку на стол, и Эрика пошла за ним в гостиную. Джанет лежала на диване, мокрые волосы паклями свисали ей прямо на лицо. Она смотрела утреннее шоу, включив звук погромче.
– Джанет. Инспектор хочет с тобой поговорить, – сказал Дон так, чтобы та услышала. Потом он удалился на кухню.
Джанет смотрела на Эрику из-под нависших прядей.
– Что?
– Я хочу задать один вопрос.
– Давайте.
– Можете приглушить звук?
Джанет недовольно нажала на кнопку.
