Эрика взялась за голову и приоткрыла дверь машины. Внутрь начал поступать холодный воздух.
– Знаете, я на работе сейчас. Можно вам перезвонить?
– Оснований для тревоги нет, Эрика. Я просто хотела вас оповестить. У вас анализ крови абсолютно здорового человека. Гемоглобин хороший. К сожалению, климакс приходит ко всем нам.
Эрика поблагодарила и нажала на отбой. Она была в шоке от этой новости. Она так много времени отдала работе, карьере, потом, после смерти Марка, просто жила одним днем – и вот пришел конец, тупик. Ее тело больше не способно выносить ребенка.
Она завела двигатель и поехала на юг. Все ее мысли сейчас были о собственной жизни и о вчерашнем вечере с Питерсоном. Детей от него она не хотела, но с ним она была счастлива, и, несмотря на то, что они ходили в клуб по работе, ей было с ним хорошо. Она попыталась набрать его номер, но он не отвечал, и звонок переключался на автоответчик. Тогда она позвонила в участок, и Крейн сказал, что Питерсон уже ушел домой. Эрика внезапно решила поехать к нему и поговорить. Покончить с этой неопределенностью и, может, даже возобновить отношения.
Когда она постучала в дверь квартиры Питерсона, было почти девять вечера. Он открыл дверь – в джинсах и футболке. На руках у него сидел мальчик-мулат лет шести-семи.
– Привет, – сказала Эрика, недоуменно переводя взгляд с него на милого мальчика в пижаме со Спайдерменом, который во весь рот улыбался ей.
– Эрика. Привет, – поздоровался Питерсон. Он был явно шокирован ее появлением, но затем выражение его лица сменилось на встревоженное, когда он увидел, как она побледнела и расстроилась.
– Папочка, ванна перельется, – сказал мальчик.
Из-за их спин показалась блондинка примерно тридцати пяти-сорока лет.
– Джеймс, кто это? – спросила женщина, с подозрением глядя на Эрику.
– Почему он только что назвал тебя «папочкой»? – спросила Эрика, держась за дверной проем.
– Потому что он мой папочка! – ответил мальчик.
Повисла ужасная пауза.
– Фрэн, можешь забрать Кайла и выключить воду в ванной? – попросил Питерсон.
Фрэн тревожно взглянула на него и взяла мальчика на руки.
– Это она?
– «Она»? Что за «она»? – завелась Эрика.
– Ладно, ладно, давай выйдем и поговорим, – сказал Питерсон, обулся и вывел ее в коридор.
– У тебя есть сын? – сверлила его взглядом Эрика.
Он кивнул.
– Сколько ему?
– Шесть. В апреле будет семь.
– Как? Что? – Эрика не могла найти слов.
– Эрика. Я только две недели назад узнал.
– А эта женщина? Это его мать? Кто она?
– Фрэн – моя бывшая девушка. Мы расстались в 2012 году, за пару месяцев до Олимпиады.
– Причем здесь чертова Олимпиада? – закричала она.
– Я просто говорю, что это было очень давно! Мы расстались, и она уехала работать в Германию. Она графический дизайнер. И узнала, что беременна, уже потом.
– И она тебе не сказала?
– Нет.
– А теперь она у тебя в квартире, и ты ее ребенку ванну наливаешь? А меня ты выгнал в коридор, чтобы об этом сказать?
– Эрика, я не знал, как ты отреагируешь.
– Это не оправдание! – закричала она. На глаза у нее навернулись слезы.
– Я пытался тебе сказать. Сначала на работе, потом когда пришел к тебе домой, потом мы поехали в клуб, и я пытался сказать в кафе, но тебе надо было ехать.
– Надо было сильнее пытаться, козел! И теперь я узнаю об этом, случайно завалившись к тебе домой!
– Кто сейчас случайно заваливается к людям домой? Что ты ожидала увидеть?
– Я тебе звонила, Джеймс.
– А домашний телефон отменили?
– Я не знаю твой домашний номер.
– Ну, если ты даже не попыталась запомнить мой домашний номер, это не моя проблема.
Эрика изо всей силы ударила его по лицу. Обоих словно парализовало. Дверь соседней квартиры приоткрылась, и в узенькой щелке, за цепочкой, появилось лицо миниатюрной старушки.
– Джеймс, у тебя все в порядке?
– Да, Дорис, я прошу прощения, – повернулся он к ней. – Все отлично. Мы просто…
Тут Питерсон услышал, что дверь подъезда закрылась, – Эрика возвращалась к своей машине. Он побежал за ней.
– Эрика! – закричал он.
Она завела машину и дала по газам, развернувшись юзом. Он проводил ее взглядом, пока она не скрылась из виду.
– Черт возьми! – опомнился он, увидев, что выбежал на улицу босиком.
Глава 42
Айзек Стронг обожал печь хлеб. Что-то умиротворяющее было в возможности закатать рукава и месить тесто. А еще он обожал свою изысканную белую кухню. Все в ней – шкафы, пол, стены, поверхности – было белым. Однако дизайнерская задумка чуть не сорвалась из-за большой раковины Butler – в белом цвете она стоила целое состояние, а стальную он бы у себя дома не потерпел. Не хватало еще, придя с работы, снова видеть стальные поверхности. Замешивая тесто, он слушал на своем «Айфоне» радиопрограмму «Вопросы садоводства». Гостем была очень серьезная молодая женщина, которая делилась своим опытом борьбы с ужасной проблемой: ее домашние растения страдают от войлочников. Вдруг программа прервалась – на телефон поступил входящий вызов. Айзек увидел, что звонит Эрика, и локтем нажал на кнопку ответа, не переставая месить тесто.
– Ты дома? – спросила она каким-то странным голосом.
– Да, конечно.
– Я снаружи.
За дверью и правда стояла Эрика, но сама не своя – с красными глазами, в слезах, сломленная на вид. Не говоря ни слова, он обнял ее и повел на кухню.
– Выпить? – спросил он, доставая бутылку виски.
– Да, пожалуйста, – сказала она, садясь за стол. – Это из-за Джеймса Питерсона. У него есть сын.
– Что?
Она все ему рассказала. Айзек слушал, подливал ей виски и снова слушал.
– Я никогда не думала, что у нас с ним будут дети, – сказала она под конец. – Но я слышала – и от него, и от его матери, когда мы встречались, – что он хочет детей. Но я эгоистически считала, что мы сможем жить вместе и без детей. Счастливые и довольные.
Айзек повел бровью.
– Эрика, это самая большая глупость, которую могла подумать такая умная женщина, как ты.
Она рассмеялась и вытерла слезы.
– Когда он открыл мне дверь, то выглядел таким счастливым в роли отца. И эта роль ему очень идет. И теперь есть маленький мальчик, который обрел отца. Я бы никогда не смогла отнять его у ребенка.
