– Не трогайте меня этими вашими черными руками! – заверещала она. Полицейские тем временем вошли в дом и принялись надевать латексные перчатки. – Что вы делаете? Почему вы заходите ко мне в дом?
Молодая сотрудница в форме начала выдвигать маленькие ящички столика в холле, и миссис Фрятт бросилась их закрывать.
– Мэм, отойдите, иначе мы вас арестуем.
– На каком основании?
– Препятствование обыску.
Миссис Фрятт отошла к лестнице, и ей оставалось только смотреть, как полицейские рассеиваются по дому. Она подошла к телефону и трясущимися руками набрала мобильный номер сына.
– Чарльз? Здесь полиция! Говорят, у них есть ордер на обыск. Они здесь все переворачивают вверх дном.
Она слушала торопливые вопросы сына, наблюдая за тем, как в гостиной полицейские берут с полок книги, перетряхивают их и бросают на пол.
– Я не знаю. Я не в очках. Они не отчитываются мне о своих действиях. А один еще и трогал меня на крыльце. Хорошо, давай быстрее.
Она положила трубку и попыталась найти какое-то место в доме, где можно было бы спокойно дождаться сына, но полицейские были повсюду. Казалось, их не шесть, а гораздо больше. Миссис Фрятт вышла на крыльцо и присела на маленький стульчик, на котором обычно обувалась. Руки у нее дрожали – и не только от холода.
Чарльз Фрятт появился на пороге через час.
– Где тебя носило столько времени? – зашипела она, открывая дверь.
– Ордер где? – вместо ответа спросил он.
Взяв его, он внимательно прочел текст и проверил подпись. В коридоре они столкнулись с Питерсоном, который спускался по лестнице.
– Вы Чарльз Фрятт? – спросил он.
– Да. Это все какой-то бред, каким образом моя мать может быть причастна к убийству Мариссы? – спросил Чарльз. – Посмотрите на нее, ей девяносто семь лет.
Питерсон словно не слышал.
– Спальня, что выходит на улицу, – ваша, миссис Фрятт?
– Да! Вы что, туда заходили? Вы? – вскричала она.
– Да.
– Такое задание нужно было поручить женщине! Вы, наверное, трогали своими руками мои личные вещи!
Чарльз бросил на мать предупреждающий взгляд.
– Мама. Следи за тем, что говоришь!
– В моем доме я могу говорить все, что захочу. Свободу слова не просто так придумали!
– Нам нужно будет открыть сейф у вас в шкафу, – сказал Питерсон.
Чарльз посмотрел на мать, выпучив глаза от страха.
– Как я понимаю, выбора у меня нет? – спросила она.
– Нет. Либо вы его открываете, либо мы его вскрываем дрелью.
Они преодолели два пролета ступеней и вошли в спальню миссис Фрятт, где стояла огромная кровать с балдахином, большой туалетный стол у эркерного окна и встроенный шкаф во всю стену. Его средняя дверь была открыта, и за ней виднелся тяжелый металлический сейф с кодовым набором.
– Комбинацию знаю только я, – надменно сказала миссис Фрятт.
– Может, ты ее забыла? – подсказал ей Чарльз, но она, хромая, подошла к сейфу и медленно опустилась на колени.
– Все должны отвернуться, – сказала она.
Питерсон, Чарльз и двое полицейских отвели взгляд в сторону. Послышались тихие звуки нажатий, и сейф открылся. Чарльз все пытался поймать взгляд матери, но она намеренно не смотрела на него.
– Вот! – сказала она.
Питерсон подошел к сейфу и присел, чтобы заглянуть внутрь. Там было три полки. На первой лежала пачка двадцатифунтовых купюр и какие-то старые банковские облигации. Вторая полка была забита бархатными ювелирными коробочками. Полицейские надели новые перчатки и вытащили коробочки на ковер. Первая была плоская и широкая. В ней было потрясающе красивое бриллиантовое ожерелье. Во второй лежали часы с бриллиантами от Cartier, а в третьей – два браслета. Питерсон просмотрел остальные коробки. В них оказались бриллиантовая брошь, золотые серьги, еще одна цепочка с тяжелым, почти двухсотграммовым золотым подвесом. В оставшихся двух футлярах лежала пара огромных бриллиантовых сережек в круглой огранке и еще одна – в квадратной огранке «принцесса».
Нижняя полка сейфа пустовала.
– Есть ли у вас еще какие-либо бриллианты огранки «принцесса»? – спросил Питерсон.
– Нет, – ответила миссис Фрятт. – Под облигациями на верхней полке лежит страховка на все драгоценности. Можете посмотреть. Ее сделали в августе. Там есть все корректные описания.
Питерсон принялся проверять документы. Через несколько минут он встал и подошел к Чарльзу, который наблюдал за ним, стоя у окна. Несмотря на прохладную погоду, на его сером лице выступил пот.
– Вы подтверждаете, что Марисса Льюис приходила в ювелирный магазин, в котором вы работаете, чтобы оценить серьги огранки «принцесса», идентичные этим? – спросил он, показывая ему коробку.
– Мм. Да. Видимо, приходила, – сказал Чарльз.
Миссис Фрятт холодно смотрела на сына.
– Почему вы не рассказали об этом моим коллегам, когда они приходили поговорить об убийстве Мариссы Льюис?
– Потому что я узнал о том, что она приходила, только после того как туда зашел ваш коллега и поговорил с моим свекром. Кроме меня в магазине работают еще три члена семьи, – сказал Чарльз, переводя взгляд с Питерсона на мать, не сводившую с него стального взора.
– Магазин принадлежит семье вашей жены?
– Да, там работаю я и два ее брата.
– Мне придется забрать эти серьги на экспертизу, – сказал Питерсон.
– С какой целью? – спросила миссис Фрятт.
– Сделать анализ ДНК.
– Их трогала я, моя невестка, которая брала их пару раз. И даже Марисса.
– Как так?
– Я давала ей их померить. Если подождете, я даже могу найти фотографию, где она стоит в них. Мы делали здесь фотосъемку для ее портфолио. Ее подруга Шэрон тоже приходила сюда и помогала.
Она протянула руку, чтобы забрать сережки.
– Я все равно хочу забрать их на анализ.
– Это все? Не хотите ли забрать также кровь или мочу? А может, снять отпечатки пальцев здесь отовсюду?
– Только серьги, – сказал Питерсон, глядя ей прямо в глаза.
– Отлично. Забирайте, проверяйте, но вы лишь потратите время. И, я предупреждаю вас, если я обнаружу потом какой-либо ущерб, даже самый незначительный, я подам в суд на вас и на полицию. Деньги на это у меня есть.
* * *
Питерсон сложил серьги в контейнер и вышел из комнаты вместе с остальными сотрудниками. Никто не сказал ни слова, пока они не вышли на улицу и не подошли к машинам.
– Черт, – выругался Питерсон, со всей силы ударив кулаком по капоту. – Твою мать!
