Мэнди, мать Мариссы, была огромных размеров. Грязный розовый спортивный костюм еле вмещал ее пышные формы. Она сидела за столом, деревянный стул был слишком мал для ее ягодиц. Эрика скользнула взглядом по старым кроссовкам Мэнди – они были разрезаны посередине, чтобы вместить опухшие стопы. Она была очень бледной, с красными и влажными глазами.
– Мэнди Трент? – спросила Эрика.
– Марисса не из детдома. Она моя родная дочь, – сказала Мэнди, заметив ее удивление. – У нее фамилия отца, а я вернула себе свою, когда он свалил. Марисса унаследовала худобу от него, – с горечью проговорила она.
– Я так понимаю, вам обеим чай? – спросила Джоан, подходя к чайнику.
– Если можно, – сказала Эрика. Тания кивнула, и они сели на стулья.
– Мэнди, я буду вашим контактным лицом, – сказала Тания, положив руку ей на плечо. – Вам предстоит много трудных моментов, и я помогу вам, объясню, что будет происходить дальше.
Мэнди зажгла сигарету и выдохнула дым прямо в лицо Тании.
– А что будет происходить дальше? Потащите меня на опознание? Это она.
– Вы можете ответить на ряд вопросов? – спросила Эрика.
– Я нашла ее у входной двери, на улице, когда пошла выносить мусор утром. Она просто лежала там – тихо и неподвижно. Везде была кровь.
– Во сколько это было?
– Где-то в восемь.
– Марисса жила с вами? – спросила Эрика.
– Да. Она с шестнадцати лет платила мне за то, что я занимаюсь хозяйством.
– Вы знаете, где Марисса была вчера вечером?
– Она выступала. Не спрашивайте, где именно. У нее было много мест. Она танцевала бурлеск, работала по клубам по всему Вест-Энду. Несколько раз в неделю.
– А вчера вечером вы ничего не слышали? Не слышали, как она вернулась домой?
– Нет.
– Вы ждали ее дома к какому-нибудь часу?
Мэнди покачала головой.
– Я уже не пасу ее. Она взрослый человек.
– Во сколько вы легли вчера?
– Где-то в десять.
– Вы ничего не слышали?
– В смысле?
– Крики, звуки из палисадника. Может, машина проезжала.
– Нет.
– Ключ Мариссы был в скважине, когда вы ее нашли?
– Да. Я сказала об этом полиции.
– До десяти вечера вы были в гостиной?
– Да, телик смотрела, ерунду какую-то. Раньше под Рождество показывали стоящие вещи.
– Как давно Марисса работала танцовщицей? – спросила Тания.
– Три-четыре года. Дела у нее шли хорошо, ее всегда куда-то приглашали танцевать. Хотя зарабатывает она немного. Зарабатывала. Бывало, заплатит мне за хозяйство, а потом через три дня эти же деньги занимает у меня.
– Реквизит стоит целое состояние, – заметила Джоан, доставая из шкафа чашки. – Костюмы, в которых она танцевала. Перья, плюмаж. Мэнди даже переселилась в заднюю комнату, чтобы у Мариссы было больше места для хранения, да?
– Та комната к сортиру ближе, ну и я решила дать ей место для вещей, – объяснила Мэнди.
Ей словно не хотелось признавать, что она совершила добрый поступок. Эрика не могла понять, почему Мэнди так обыденно говорит о смерти Мариссы. Джоан принесла чай.
– У Мариссы были серьезные отношения с кем-нибудь? – спросила Эрика.
Мэнди выдула облако дыма и беззвучно усмехнулась.
– Все, кто были, почему-то надолго не задерживались, и ни до чего серьезного не доходило. Вокруг нее терлось много местных парней, плюс было несколько поклонников, которые приходили к ней на выступления, покупали подарки… – Эрика и Тания переглянулись. – Не хочу плохо говорить про умершего человека, но моя дочь была настоящей шалавой. Спала с двумя мужчинами с нашей улицы, оба женатые. И, помимо них, у нее были еще проходные парни. Это только те, про которых я знаю.
– А как зовут женатых? – спросила Эрика.
– Дон Уолпол, живет в доме 46 с женой. Марисса с ним спала несколько лет назад, когда ей было шестнадцать.
– По слухам, он с ней спал еще и до того, – вмешалась Джоан, со знанием дела кивая головой.
– Дон Уолпол – не растлитель малолетних, Джоан. Он просто сделал то, что сделал бы любой на его месте. Ему принесли все на блюдце с голубой каемкой. Марисса рано созрела. В четырнадцать она уже выглядела на двадцать, – сказала Мэнди, зажигая следующую сигарету от догорающего окурка.
– А второго как зовут?
– Иван… как же его…
– Стовальски, – подсказала Джоан.
– Да. Поляк. У него немало денег на счету, и этим, я думаю, он ей и нравился. Уж точно не своим внешним видом. Вечно бледный и замученный какой-то. Несколько месяцев он около нее ошивался.
– Вы знаете, когда они виделись в последний раз?
– Нет, не знаю. Он звонил к нам в дверь пару недель назад, но в дом не заходил.
– Марисса, кроме танцев в клубах, еще где-то работала?
– Нет, – покачала головой Мэнди. – Несколько часов в неделю еще ухаживала за пожилой женщиной в Хилли-филдс, на противоположной стороне от станции.
– Как ее зовут?
– Эльза Фрятт, – ответила Джоан. – Ей девяносто семь. Аристократка, несмотря на имя Эльза. Живет в большом доме с видом на поле.
– Мариссе очень повезло с этой подработкой, – сказала Мэнди. – Она только и делала, что возила ее по магазинам. Та женщина внесла ее в страховку на свою машину. Так что она не то чтобы за ней ухаживала. Думаю, Эльзе просто нравилось общаться с Мариссой – так же, как женщине нравится некоторая грубость в мужчине. Мне кажется, ей было интересно с простыми людьми.
– А друзья у нее были? – поинтересовалась Эрика.
– Предполагаю, что большинство ее друзей умерли. Вы что, не расслышали? Ей девяносто семь.
– Нет, я про Мариссу спрашиваю.
Мэнди выдохнула дым и отхлебнула чаю.
– Девушки, с которыми она работает в бурлеск-шоу, – отборные суки. Так она говорила. Но у нее есть одна подруга еще со школы. Работает парикмахером, Шэрон-Луиз Брайтуайт.
– В салоне «Золотые локоны»?
– Да, там.
– А можно попросить вас составить список всех клубов, где работала Марисса?
Нижняя губа Мэнди затряслась, и она начала тереть глаза.
– Черт побери, да я мысли в кучу собрать не могу, какие списки… Еще все в прошедшем времени – жила, работала…
– Поговорим об этом позже, – сказала Тания, дотронувшись до руки Мэнди.
– Когда я смогу вернуться домой? – спросила она, одергивая руку.
– Сейчас в доме криминалисты. Они проверяют, нет ли там вещественных доказательств, которые могут помочь следствию. Мы сообщим, как только все будет закончено, – пообещала Эрика. – Если вы захотите, Тания найдет вам временное размещение.
