– Так мало, – сказала она, прочитав.
– Важно не то, сколько текста, а то, какой он и какова мелодия, его сопровождающая.
Попросив одну из гитар и настроив одну под себя, я наиграл мелодию, а потом и напел романс из кинофильма «Дни Турбиных».
– Как вам? – спросил Малику.
– Ваша светлость, это прекрасно. Можно мне попробовать?
– Конечно, для этого я вас и пригласил, прошу.
У нее получилось с первого раза. Поправив в двух местах, я предложил музыкантам попробовать подобрать сопровождение.
Малика несколько раз спела песню, быстрей всех и лучше справился скрипач, потом подтянулись и гитары. После чего стали разбивать мелодию на партии. Остановив их споры, я предложил послушать вторую песню. И снова сунул текст в руки Малике, а вторая песня была из репертуара группы «Фристайл» – ее пела Нина Кирсо, и называлась она «Кораблик любви». Чисто женский репертуар, и как раз для нынешнего слушателя, не избалованного высоким штилем.
Вторую песню Малика вообще приняла на ура, уж очень ей понравились и слова и мотив. Фортепьяно заменили скрипкой и кое-где вставили гитарное соло. Дав им три дня на оттачивание песен, я ушел, оставив их репетировать. Утром следующего дня, взяв Малику за руку, отвел ее к белошвейкам. Там, показывая на девушку, высказал свои пожелания.
– Сделайте ей лиф, трусики, платье из моих эскизов, из белого и темно-красного шелка, и придумайте что-нибудь с туфлями.
После чего ушел, оставив ее у белошвеек.
После обеда зашел в зал, репетиция была в самом разгаре. Послушал – очень даже неплохо получалось. Смущало одно: Малика просто стояла не двигаясь, и это было не совсем то, чего я хотел. Остановил репетицию и начал с ней разговаривать.
– Вот представь, ты очень любила человека, он был для тебя всем, и вдруг он уходит к другой, не объяснив, не сказав ни слова. Ты не знаешь, что делать, как быть, и все это ты выплескиваешь в эти слова, в эту песню.
Она поняла, чего я хочу, и песня зазвучала даже немного по-другому, Малика словно переживала все, о чем она пела, будто это произошло с ней самой.
Не успел я уйти, как на меня набросились и стали выпрашивать еще песню, клялись, что успеют разучить и спеть ее. Я задумался, потом поинтересовался, поет ли кто-нибудь из мужчин. Оказалось, что поют все.
– Хорошо, завтра утром я принесу песню для мужского голоса. Кто будет исполнять, определите сами. Но через два дня буду экзаменовать. Почему завтра, а не сегодня – так мне ее еще надо перевести, подобрать рифму и слова, и так, чтобы смысл не потерялся.
Утром отнес им песню – снова из «Фристайла», «Ах, какая женщина», – наиграл, спел, даже проигрыш изобразил. Оставив их репетировать, ушел. Заскочил в кузницу – там отливали серебряный браслет и перстень моему капитану. Все, как всегда, делалось в секрете. Через пару дней будет торжественное вручение и браслета капитана, и перстня баронета, и других подарков, и даже концерт в его честь. Пусть все видят, как его ценит граф – думаю, он не зазнается, не тот человек.
Вечером слушал своих артистов. Должен заметить, очень даже ничего. Похвалив ребят, отправил отдыхать, сказав, что завтра с утра еще раз прогоним все три песни, а в обед будут исполнять, и только пусть попробуют сфальшивить.
Утром, пробежав по замку, посмотрел, кто чем занимается, пошел в зал – там, прослушав все три песни, похвалил музыкантов. Затем потащил Малику к белошвейкам. Там все было готово, даже туфли ей умудрились пошить. Оказалось, их шили на принцессу, но так как первые, то немного ошиблись и они были чуть больше, чем надо. Принцессе пошили другие, а эти оставили, мало ли что, а они и пригодились.
Перед обедом я лично накрасил Малику, ее уже одели в платье и туфли, и выглядела она прекрасно – думаю, дед ее не узнает.
Ровно в обед собрал всех в зале для приемов, оставив только дежурную смену дружинников. Народ терялся в загадках и интересовался друг у друга, в честь чего их собрали.
Я вышел и вызвал Гюнтера, развернул грамоту короля и зачитал. Гюнтер стоял красный, а народ просто был растерян и потрясен, как так – вот он всегда был таким же, как и все, и тут раз, и дворянин. А я тем временем вручил ему перстень баронета, Ларт преподнес браслет капитана стражи. После чего я объявил, что с этого дня баронет Гюнтер де Нарва, капитан стражи замка, получает пять серебряных монет в месяц (все ахнули – деньги немалые), а также за безупречную и честную службу граф дарит ему зеркало и хрустальную вазу, и в его честь сегодня будет дан концерт и даже небольшой фуршет Что такое фуршет, никто не знал, но каким-то чувством все-таки поняли, что это бесплатная пьянка, и обрадовались, радостно загомонив.
Работники кухни и слуги быстро разнесли бокалы с вином и немудреные бутерброды, досталось и приезжим артистам, я пожелал Гюнтеру и дальше служить так же честно и тоже выпил. Народ взбодрился вином и ждал какого-то обещанного концерта.
И вот на сцену, вернее, просто на середину зала вышли музыканты и Малика. Ее не узнали даже артисты, музыкантов узнали, а ее нет, только когда она запела, они зашушукались, восхищенно глядя на нее. Первую песню она спела про гроздья акации. И музыка и песня присутствующих потрясла, да и поведение Малики при исполнении тоже, не зря ведь говорят, артистом родился, вот она им и родилась.
После Малики спели ребята, вернее, один из гитаристов, очень здорово получилось, я посмотрел на присутствующих девушек и женщин – все как одна сидели с отсутствующим видом и витали где-то далеко-далеко в мечтах. Заключительная песня нашего концерта была театрализованным представлением, Малике удалось настолько передать чувства переживания и словами и жестами, что женщины рыдали не стесняясь.
Когда отзвучали последние аккорды, народ стал просить спеть еще, но я, покачав головой, запретил Малике петь. Просто сказал, что на сегодня торжества закончены, народ может отдыхать и заниматься своим делом, а завтра все как обычно.
Дед ко мне пришел, когда я просматривал бухгалтерские книги оборота по торговому дому и ресторану. Доход был приличный, и с каждым днем число покупателей только увеличивалось, покупали все, правда, партии были небольшие. Да и цены не маленькие, товар рассчитан на состоятельного покупателя. Указав ему на стул напротив себя, закрыл книги и всем своим видом показал, что я его слушаю.
– Ваша светлость, продайте ваши песни, – произнес он и уставился на меня в ожидании ответа.
– Ден Тодор, допустим, я продам тебе эти песни, а что дальше? Какое-то время вы будете вне конкуренции, потом их начнут исполнять конкуренты, и рано или поздно песни приедятся. Что дальше, снова переходить на заунывные баллады? А согласится ли Малика, да и музыканты? Что, в конце концов, ты можешь им предложить?
Дед сидел потупившись и мял в руках свой картуз.
– У тебя и у Малики есть свой дом? – спросил я.
Дед опустил голову еще ниже.
