– И я тебя, – он зевает и потягивается, – сколько времени?
– Понятия не имею, – я смотрю в окно.
Солнце светит сквозь занавески, но не слишком ярко. Нолан тянется за телефоном.
– Вау. Почти полдевятого. Я спал, как мертвый.
– И я. Мы что, заснули, не выключив свет?
– Ага. Я проснулся где-то в два и выключил, – он улыбается. – Круто же. Ни будильника. Ни Харпер. Никаких дел. Нужно почаще так ездить.
– Ну да, – я напрягаюсь, когда он придвигается ближе ко мне.
Одну ногу он выпростал из-под одеяла, а вторая запуталась в простыне. Я вижу его обычную утреннюю эрекцию – член чуть высовывается из зеленых в полоску боксеров.
Хотя мне приходит в голову просто быстренько это сделать, я кашляю и говорю слова, которые никогда не предвещают ничего хорошего:
– Нам надо поговорить.
Нолан кивает, притягивает меня к себе и смотрит мне прямо в глаза. Если бы мы были еще ближе, картинка начала бы двоиться.
– О чем?
Я делаю глубокий вдох.
– Помнишь, вчера ты сказал, чтобы я уволилась и мы завели второго ребенка?
– Да? – он говорит с такой надеждой, что мне немедленно хочется передумать. Сказать что угодно, лишь бы не ранить его чувства. – Ты считаешь, что это хорошая идея?
Я медленно качаю головой. Наволочка с миллионом нитей на квадратный сантиметр трется о мою щеку.
– Нет.
После долгой паузы он спрашивает:
– И дело не в работе?
– Нет, – на этот раз я говорю шепотом.
– Дело в нас?
– Не знаю, – у меня колотится сердце.
– Знаешь, – мягко говорит он, – ты всегда все знаешь.
Он прав, хотя бы на этот раз, и я решаюсь признаться.
– Да. Дело в нас.
Он не отвечает, и я начинаю с самого начала.
– Помнишь, когда ты сделал мне предложение? На скамейке запасных?
– Конечно, – он хмурится.
Я с трудом продолжаю:
– Я и не думала, что ты собираешься это сделать, – я уже много раз говорила это, но всегда представляла все, как будто это был чудесный сюрприз, а не шок, граничащий с ужасом, – я не была к этому готова. Я почти сказала «нет».
Он снова хмурится и спрашивает:
– А почему не сказала?
Я снова делаю глубокий вдох, приподнимаюсь на локте, глядя Нолану в глаза.
– Из-за Дэниела, – говорю я наконец.
– Что? – он вдруг садится и прислоняется к изголовью, – ты о чем?
Я тоже сажусь и смотрю на него, ища подходящие слова и надеясь, что они будут честными, но мягкими.
– Я… нас было всего двое… но мне показалось, что Дэниел тоже с нами, и я подумала… – я мотаю головой, потому что нет подходящего способа это сказать.
– Что ты подумала?
– Я почувствовала, что должна согласиться. Из-за Дэниела, – снова повторяю я, чувствуя, что мы ходим по кругу, – вроде как в память о нем.
– Так-так-так, – Нолан прижимает пальцы к вискам, как будто у него взрывается голова, – ты хочешь сказать, что вышла за меня замуж, потому что твой брат погиб в аварии?
– Нет, дело не в этом, – оправдываюсь я, но потом понимаю, что он совершенно точно выразил мою мысль. Докопался до самой сути.
Будь мой брат жив… если бы он просто жил где-то далеко, я бы даже не подумала о Нолане. И уж точно не стала бы учитывать мнение родителей, из-за которых, в том числе, я приняла предложение.
– Ну, тогда объясни, – он явно мне не верит.
– Нолан, – я перехожу к резкостям, – ты вот серьезно будешь утверждать, что стал бы встречаться со мной, если бы Дэниел не погиб?
– Ты о чем вообще? – неверяще спрашивает он. – Ты думаешь, я был с тобой из жалости?
– Не из жалости. Но… – я смотрю на потолок, пытаясь словами выразить то, что всегда чувствовала.
– Но что, Мередит?
– Мне кажется, что мы сошлись из-за Дэниела.
– Что это значит? «Из-за Дэниела, из-за Дэниела», – он передразнивает меня, а потом почти кричит, – ты все время это повторяешь, но я не понимаю, что это значит!
– Понимаешь! – кричу я в ответ.
– Нет! Не понимаю.
Я сглатываю и пытаюсь успокоиться и объяснить.
– Ладно. Для начала, ты не стал бы играть с моим отцом в гольф в тот день, когда забрал меня из аэропорта. И не позвал бы меня никуда. И не переспал бы со мной. И не прилетел бы ко мне через неделю. Ничего этого бы не случилось, если бы Дэниел был жив.
– Но, Мередит, это же просто… обстоятельства. Это все равно что говорить, что пара, которая познакомилась в баре, не сошлась бы, если бы кто-то из них в баре не был.
Я качаю головой.
– Нет, это совсем другое, – я прячу лицо в ладони и пытаюсь успокоиться, а потом снова смотрю на него, – мне кажется, мы оба искали смысл.
– Господи, Мередит. Это слова Эми? Или твои?
– И то и другое. Я их произнесла, а она со мной согласилась. Ты сделал мне предложение, а я согласилась, потому что мы оба искали что-то хорошее в этой трагедии. Лучший друг Дэниела женится на сестре Дэниела. Жить долго и счастливо после его смерти мы не можем, но это лучшее, на что мы способны.
– Хрень какая, – обрывает он меня, отбрасывает одеяло и идет в ванную.
Он громко хлопает дверью, но я все равно слышу, как он мочится, смывает за собой, включает воду. Потом он выходит в спортивной одежде. Ворот футболки промок, как и волосы, он наверняка просто плескал воду в покрасневшее лицо.
Несколько долгих секунд он смотрит на меня, держась за спинку кровати, и говорит:
– Я сделал тебе предложение, потому что я тебя люблю, – он говорит тихо и спокойно, но голос у него дрожит, – а вовсе не потому, что Дэниел умер.
– Хорошо, – киваю я, – прости, я не хотела тебя расстроить.
– Твоя стратегия не сработала, – он отпускает кровать. Сначала я думаю, что он имеет в виду, что я расстроила его сейчас, но потом он поясняет. – Нельзя согласиться выйти за человека замуж только потому, что ты боишься кого-то расстроить отказом.
Я пытаюсь перебить его, но он продолжает:
– Или потому, что у вас есть общие трагические воспоминания. На самом деле большинство людей с трагическими воспоминаниями расстается. Посмотри на своих родителей.
– Я знаю, Нолан. Извини. Я просто думала, что должна тебе сказать… что ты должен знать…
– Ладно, Мередит. Теперь я знаю. И что мне теперь делать с этой информацией? Семь с лишним лет спустя? Чего ты хочешь?
