– А где ваша подруга?
– Кстати, о Леа, – сказал, подходя к Трейзишу, Чезаре. – Она вбежала сюда в слезах, сказала мне, что вы ее оскорбили. Я не успел остановить ее, она вышла за ворота и села в проходившее такси. Потрудитесь объяснить!
Трейзиш зловеще оскалился и, махнув рукой, протянул руку к телефону. Чезаре положил на трубку руку.
– Сэр, вы оскорбили мою жену! Я требую объяснения, черт побери!
– Вы пьяны, синьор Пирелли! Оставьте меня!
– Нет, это вы пьяны, мистер Трейзиш! Возмутительно! Вы приглашаете нас в свой дом, напиваетесь, пристаете к моей жене, носитесь с заряженным револьвером в руке! Что все это значит?
Трейзиш задохнулся от безумной ярости и некоторое время не мог произнести ни слова. Ему ничего не стоило бы проучить этого итальянского проходимца, но… дело оборачивалось не в его пользу. Выдавив из себя кривую улыбку, он сказал:
– Я приношу извинения вашей жене и вам. Она оказалась около меня в момент… хм… семейной сцены и, не поняв ничего, вмешалась в нее. Мне пришлось оттолкнуть ее, о чем сожалею! А теперь, простите, я должен срочно позвонить в полицию. – Гости стали разъезжаться.
– Думаю, что все сошло отлично, – сказал художник Сандре, когда они мчались в такси в гостиницу.
Сандра спросила:
– Теперь в Мадрас?
– Да, по плану. Билеты заказаны. Я пойду их получать, а вы сложите вещи в гостинице. Самолет идет в два часа ночи, и нам следует испариться, прежде чем этот киногангстер начнет снова домогаться вашей взаимности. Все идет превосходно, Сандра, дорогая! Как приятно мнить себя добрым волшебником!
Веселая уверенность Чезаре стала бы куда меньше, если бы он мог подслушать разговор двух людей недалеко от кассы, в которой он брал заказанные билеты.
– Ты был прав, – говорил один, в темных очках, – это он, тот проклятый итальянец, который удрал от хозяина в Кейптауне. Сгребем целый гранд (тысячу долларов)!
– Не понимаю, что возится с ним хозяин? Пришить его – и концы в воду. А то сколько канители.
– Не нашего с тобой ума дело! Ясно, пришить пока нельзя, сначала надо что-то вытянуть из него. Да нам наплевать, платят, и ладно…
Анарендра догнал Тиллоттаму, Леа и Даярама у самого платана, где стоял автомобиль. Арвинд ждал с распахнутыми дверцами, переминаясь от нетерпения. Громадная машина взяла с места совершенно бесшумно. Арвинд не зажигал фары, и автомобиль крался по темной улице. Только подфарники, точно подслеповатые глазки, светили совсем низко в землю. Прохожие почти не встречались на улицах этой фешенебельной части Бомбея. Арвинд ехал быстро, но осторожно, малейший уличный инцидент погубил бы блестящую операцию «похищения девадаси», как назвал ее Анарендра по фильму, в котором он недавно участвовал вместе с Тиллоттамой.
Обе женщины поместились на заднем сиденье, вместе с Даярамом, на мягком, точно лайковая перчатка, сафьяне, прошитом мелкими поперечными валиками.
Машина проехала фабричные районы Парел и Дадар, вынеслась на магистральное шоссе и задержалась на Шайонской дамбе, где плотный поток машин и повозок двигался в обе стороны, хотя было уже половина одиннадцатого ночи. Наконец машина выбралась на свободное шоссе, и тотчас светящий слабым зеленым светом кубик указателя скорости пополз по длинной линейке спидометра. Воздух начал глухо реветь, обтекая крышу. Леа успела заметить мелькнувший справа указатель поворота на Лонавлу.
Машина, покачиваясь и вздрагивая, летела в однообразном мраке по широкой магистрали, легко обходя попутный транспорт. Яркие фары пробивали темноту на двести метров вперед и автоматически затемнялись, встречаясь со светом других машин.
Тиллоттама, вся дрожа от пережитого, прижималась к Леа, украдкой взглядывая на сидевшего рядом Даярама. Стремительно несущаяся машина, увозившая ее из долгого унизительного плена, казалась сном, сказкой, волшебной колесницей старинных преданий, летящей во мраке все дальше в неведомое, нежданное, но, безусловно, чудесное. Залогом этому – Рамамурти, его сильные руки.
Даярам, отдыхая в быстром полете машины, преисполнился горячей благодарности к могуществу техники. Так легко и быстро освободить Тиллоттаму всего с тремя верными друзьями! Автомобиль и химический пистолет… только всего. Он сказал об этом Анарендре. Ему ответил, закуривая сигарету, Арвинд:
– Могло быть и наоборот – пистолет мог выстрелить в вас, автомобиль – увести прочь от Тиллоттамы, как уже раз и случилось. Нет, достижения техники без доброй и умной направленности не только ни дьявола не стоят, а гораздо хуже каменного топора!
Леа внезапно фыркнула.
– Какое лицо, какая рожа была у этого Трейзиша!
Рамамурти захохотал, засмеялась и Тиллоттама. Стрелки на черном квадратном циферблате с тонкими концентрическими фосфоресцирующими линиями в центре переднего щитка показывали час ночи, когда после длинного подъема впереди показались огни Пуны. Три моста через извилистые сплетения трех рек и два железнодорожных переезда не задержали наших путешественников в это глухое время ночи. С юга подошли столовые горы. Теперь они выехали в еще неизвестную им часть страны. Машина миновала унылые прямые улицы бывшего военного городка англичан. Еще один переезд, и снова ночь, пробиваемая светом фар на опустелом шоссе. Анарендра обернулся к Леа, проворчавшей, что так можно проехать всю Индию и нечего будет рассказать у себя на родине.
– Здесь нет особых запоминающихся мест – ни архитектуры, ни древностей. Только разве стена крепости в центре города – Шанвар Петх, памятник маратхского владычества. Ворота крепости до сих пор усажены железными гвоздями в четверть метра длиной, чтобы их не могли высадить боевые слоны. И еще там, – Анарендра показал на юго-восток, – на горах знаменитая Сингарх – «Крепость льва», днем ее было бы видно.
Анарендра умолк. Нарастающий рев воздуха и покрышек мешал разговаривать.
Тяжелая громадина «Олдсмобиля» приседала, вжимаясь в шоссе. Кубик спидометра полз и полз направо. Когда он закачался между цифрами 110 и 120, слева, вверху приборной доски, загорелся красный огонек.
Раздался низкий гудящий звук, похожий на вызов морского телефона.
– Что это? – наклонилась Леа к Анарендре, не смея отвлекать Арвинда.
– Предупреждение! Предельная скорость – сто двадцать миль! – отрывисто бросил Арвинд.
Мягкая тяжкая лапа швырнула всех вперед. Оглушительный рев сигнала разорвал безмолвие ночи и раскатился по удаленным холмам.
На пределе видимости фар серым призраком мелькнула телега с парой быков, разворачивавшаяся поперек шоссе. Арвинд уменьшил скорость и все же обогнул повозку на таком бешеном ходу, что пассажиры только сейчас представили, как они мчатся.
– Пожалуй, лучше наденьте пояса! – приказал автомеханик.
Все послушно пристегнулись широкими лентами, как в самолете.
Начинало ослабевать нервное возбуждение. Приходила дремотная усталость.
