– Поверьте, Серафима Юрьевна, что вы не нуждаетесь в рекламе, – вмешался Андреев, – а фильм, право же, интересен. Следовательно, мы все получили большое удовольствие, за что спасибо вам и Ритке.
– И верно, от сердца спасибо! – пробрался к Симе и потряс ее руку Селезнев. – Никогда я не думал, что женская стать может так за душу трогать! До чего хороши могут быть бабенки… хм… женщины, девушки. Это я понял, еще когда Ирина переменилась, а ведь науки вашей прошла всего месяц.
– Ну, Ирина с природными способностями!
– Клянется, что жива не будет, если не приедет, когда заработает отпуск подольше.
– Верно, отец! – Ирина скользнула к Симе, обнимая ее за талию, и, несмотря на крепкое сложение и семисантиметровые шпильки, гимнастка показалась совсем небольшой рядом с высокой, статной, как королева, сибирячкой.
– А теперь очередь за Иваном Родионовичем! – объявила Рита, пока гости рассаживались и передавали друг другу чашки.
– Ишь ты, Гирин им расскажи, Сима покажи! – с шутливой ревностью вскричал профессор. – А почему же приключения Андреева забыты? Надоели, что ли? Да и тебе, Иннокентий Ефимыч, есть о чем порассказать!
– Не то говоришь, Кириллыч, – серьезно возразил охотник, – мы с тобой, как бы это сказать… сами от себя. А Иван Родионыч объясняет, почему мы такие, а не этакие, и как стать лучше. Я вон до скольких лет дожил, а не подозревал, что может быть такая наука и так уже много знают о человеке. Как же может быть не интересно?
Гирин поднялся, прошелся вдоль стены.
– Мы привыкли к меняющейся и совершенствующейся технике. Пожалуй, нам показалось бы тоскливо без ежегодных научных открытий, поражающих, наше воображение.
Нарастание открытий, темпов развития науки, а за ней и техники идет, как сказал бы инженер, по экспоненциальной кривой. Мне, человеку образного, а не абстрактного мышления, развитие нашей научно-технической цивилизации представляется валом, вздымающимся над нашими головами на гигантскую, почти зловещую высоту. Зловещую – это, пожалуй, сильно сказано, но передает опасение, что психика человека не подготовлена к таким темпам и мы еще ничего не сделали для этой подготовки.
Наши представления о человеке будущего исходят из категорий прошлого, но люди настоящего – хотим мы этого или не хотим – они совсем другие. Взлет науки требует все больше и больше психологических сил.
Еще больше их понадобится для выполнения колоссальной задачи перестройки людей и экономики в создании коммунистического общества. Но растут ли эти силы, воспитываются ли нужными темпами в человеке? Что сделано, чтобы создать всеобщее понимание законов психической жизни человека? Боюсь, что мы серьезно еще не думали об этом! Получается разрыв между подготовкой и неумолимыми требованиями эпохи, жизни, нашей передовой роли в авангарде человечества.
Смотрите правде в глаза: неизбежная в наше время концентрация населения в больших городах, особенно в капиталистических странах, ухудшает индивидуальное здоровье и физическую крепость, хотя успехи медицины обусловливают большую продолжительность жизни и меньшую смертность от эпидемических заболеваний. Меньшая физическая крепость и повышающаяся нервная напряженность жизни ослабляют психическую уравновешенность человека. Получается множество психологических сдвигов, в большинстве своем малозаметных и безобидных, но иногда оборачивающихся вредными для общества последствиями. Интересно, что в странах с высоким уровнем жизни обычно эти психологические сдвиги развиты сильнее. Прежде всего пьянство и наркомания, как попытки дать отдых перегруженной нервной системе, уйти от давления условий жизни, понизить уровень восприятия мира до тупости животного. Затем дикие взрывы хулиганства в результате ослабления тормозящих центров мозга и прежде всего самодисциплины. И, наконец, то, что на Западе зовется эскапизмом – стремлением уйти куда попало от жизни непосильной и тревожной. Кто спасается коллекционированием пустяков, вроде марок, спичечных коробков или пригласительных билетов, кто собирает джазовые пластинки, упиваясь шумной ритмикой. В последней есть особый смысл. С незапамятной древности известно, что даже простые барабаны буквально гипнотизируют человека.
Более тонкий вид эскапизма – мечта о других мирах, с прекрасными принцессами, ожидающими отважных землян в садах немыслимой красоты. Отсюда громадный успех фантастических произведений о космосе…
– Как, вы против устремления в космос? – выскочила Рита и укрылась за плечом Ирины.
– Какой же интеллигентный человек может быть против великолепной мечты человечества? – спокойно возразил Гирин. – Но совершенно необходимо, чтобы эта мечта не вырождалась в стремление убежать с Земли, где человек якобы оказался не в силах устроить жизнь. Уйти на поиски лучших миров, высоких цивилизаций или же на грабеж их, чтобы разбогатевшим пиратом вернуться на Землю, как это слишком часто изображается в американской фантастической литературе. Есть только один настоящий путь в космос – от избытка сил, с устроенной планеты на поиски братьев по разуму и культуре. А для этого человек должен обеими ногами крепко стоять на Земле, переделывая ее радостным трудом и становясь все богаче и крепче духовно. Чтобы быть способным к титаническим усилиям, какие потребуются для реального покорения межзвездных пространств. Все это возможно лишь при высших формах общества – социализме и коммунизме. Но ведь высшие формы общества могут быть созданы лишь воспитанными и дисциплинированными, высокосознательными людьми – такова неизбежная диалектическая взаимозависимость, неустанно подчеркивавшаяся Лениным.
Время идет, и качество человека как интегральной единицы общества становится настолько важным для коммунистического завтра, что уже теперь следует считать воспитание, образованность, психологическую подготовку людей не чем-то надстроечным, как раньше, а базисным элементом производительных сил. В самом деле, взаимосвязанность совместных действий людей в обществе все увеличивается и усложняется, делается все ответственнее. Получается длиннейшая цепь, и если отдельные звенья в ней будут слабыми, негодными, то частые разрывы цепи сведут на нет усилия более стойких элементов. Строжайшая внимательность и ответственность при управлении сложными и опасными машинами, изготовлении чудесных лекарств и химических соединений, ведение тончайших операций с очень точным режимом и допусками, наконец, обращение с убийственными видами вооружения – везде требуется величайшая внимательность и ответственность, основывающаяся на здоровой психике и телесной крепости. Но в отличие от тела человека психика, не воспитанная или не развитая с детства, легко поддается невзгодам существования или вообще вредным влияниям, потому что наше сознание формируется условиями жизни не в меньшей степени, чем наследственностью, и поэтому-то психика и более хрупка.
Неумелое воспитание жестоко травмирует психику. Жестокие и деспотичные родители, скверное окружение порождают людей с параноидальным уклоном – подозрительных, агрессивных и жестоких. Такие же люди в массе появляются в деспотических условиях государственного управления, с террором и несправедливостью.
