– Сэр Ричард, – ответил он так, словно говорит с молодым недозрелым инфантом, – не стоит зацикливаться только на герцогине Улиссандрии.
Я буркнул:
– Но вы же сами подозреваете.
– Я всех подозреваю, – ответил он ровным голосом, не выражающим абсолютно никаких эмоций. – Почему думаете, что леди Мишелла, герцогиня Самантелла или маркиза Жанна-Антуанетта вне подозрений?..
Я скривился.
– Есть данные или это так… на всякий случай?
– Только камни не меняются, – произнес он. – А у людей то и дело возникают другие взгляды, привычки, ценности. А кого-то можно просто подкупить. Бедных – деньгами, богатых – возможностями, славой, укреплением позиций у трона…
Я взглянул исподлобья.
– Что, и вам не доверять?
– Подозревайте всех, – ответил он с тем же непроницаемым лицом. – Юг… очень уж непривычный мир. И боюсь, сменой сапог на туфли не отделаемся.
– Это точно, – согласился я с тоской. – Но это будет смотреться как отступление! А то и не просто смотреться. Ладно, я понял… С герцогиней Улиссандрией придется общаться дальше. Она что-то будет вызнавать у меня, я у нее. Будем стараться перешпионить один другого…
Он сказал все так же бесстрастно:
– Да уж потерпите как-то, ваше величество!..
Мне почудилась издевка, Альбрехт обязательно засадил бы шпильку, что терпеть не очень-то и трудно, чаще всего вызнавание добывается в постели, это и козе понятно, но сэр Норберт сама невозмутимость, ни тени иронии в глазах, хотя его патрон, сэр Альбрехт, уже бы ехидно разулыбался.
– Не хихикайте, – сказал я, – думаете, это приятно, когда даже постель уже не постель, а работа?.. Вот уж не думал…
Он ответил хладнокровно:
– У женщин это всегда работа.
– А работу, – сказал я невесело, – нужно оплачивать.
– Не обязательно деньгами, – уточнил он. – Потому нужно, ваше величество, держаться как на ветхом мосту, что может провалиться под вашими сапогами в любом месте.
На другом конце кабинета Периальд поднялся, распахнул двери. Через порог переступили блистающий доспехами Келляве, бодрый и готовый к бою, и гламурный с головы до ног Альбрехт, яркий и наряднейший в сине-золотом жостокоре и весь в бантах и цветных лентах, из рукавов свисают белоснежные манжеты, а еще выглядывают из-под туго застегнутых под коленями штанишек.
За ними вдвинулся почти неслышно Кенговейн, не такой пышный и яркий, как Альбрехт, но все же заметно, что подражает своему сюзерену.
Келляве коротко и небрежно поклонился, Альбрехт красивым жестом сорвал с головы то сложное сооружение, здесь все еще именуемое шляпой, хотя для такого устройства стоило бы придумать отдельное название, как вон есть шляпы, а есть сомбреро, трилби или хомбург.
Мы с Норбертом смотрели, как он размахивает ею, еще и пританцовывает, гад, знает, как это меня раздражает, да и Норберта тоже, хотя тот не выказывает, наконец я не выдержал, кивнул на кресла.
– Садитесь, прынц, вон граф уже занял ваше место и сейчас придвинет к себе самую большую тарелку. Кенговейн, можете сесть даже раньше своего феодала, разрешаю, а он пусть танцует, пока вы едите.
Все трое опустились в кресла, я кивнул на молча наблюдающего за всем Норберта.
– Наш глава разведки принес хорошие новости. Демон Огня пока еще ничего не натворил, как мы и предполагали. Противник предсказуем, а это самое важное для победы над ним!
Слуги снова внесли на подносе зажаренную тушку исходящего паром гуся, такого огромного, словно по ошибке приготовили индюка.
Мои лорды вытащили ножи, я не стал заморачиваться с вином, слуги по жесту Паланта внесли и пару медных кувшинов, расставили по столу чаши.
Альбрехт проронил:
– Противник предсказуем… но все-таки у нас нет даже идей, как его остановить. Или есть?
Келляве ответил первым:
– У меня нет. Я воин, а не стратег.
Альбрехт покачал головой:
– Нет у вас воображения, граф!
Сэр Келляве ответил с достоинством:
– Дорогой герцог, я женат!.. Воображение вон вашему сэру Бриану нужно: он холост.
Щеки Кенговейна окрасились легким румянцем, но промолчал в присутствии старших.
Некоторое время ели молча, потом так же с задумчивым видом взялись за чаши с вином.
Альбрехт взглянул с вопросом в глазах на Норберта.
– Герцог, Демон Огня оставляет все такую же дорогу?.. А что насчет той небольшой горной цепи впереди?
– Заканчивает, – ответил Норберт лаконично.
– Что заканчивает?
– Проходить, – пояснил Норберт. – Не знаю, как это делает, но за ним остается не такое уж и узкое ущелье с идеально ровной дорогой внизу! Все те же полмили вширь. И ни единого камешка, словно следом прошлась тысяча мелких демонов с вениками!.. Еще неделя, и выйдет на ту сторону. А там уже чужое королевство. Я имею в виду, там уже империя Жемчужная, где император Герман.
Взгляды снова обратились ко мне, я сглотнул ком в горле и сказал с натужной бодростью:
– Вот видите!.. Все по плану.
Альбрехт уточнил:
– По чьему?
Я с самым многозначительным видом указал взглядом вверх, а для сэра Келляве еще и поднял указующий перст.
– Мы все действуем по Его замыслу. И стараемся не ошибиться… Пока вроде бы все правильно. Это только с Великими Магами я здорово наломал дров…
Они умолкли, переглянулись, явно смущенные такой откровенностью, наконец Альбрехт взглянул искоса, я видел, что удержался и не сказал то, что вертелось на языке, взамен вздохнул и проговорил рассудительно:
– Ваше величество!.. Полководец, что одержал победу, в глазах народа как бы не совершал вообще никаких ошибок! В то время как его противник всегда бездарен и туп, даже если действовал безукоризненно.
Я спросил с подозрением:
– На что намекаете, прынц?
Он опустил чашу на столешницу, все по-прежнему помалкивают, а он взглянул на меня тем же пронизывающим взглядом глаз цвета обнаженного клинка из прекрасной стали.
– Что войны выигрываете, ваше величество! А отдельные проигранные сражения кто вспомнит?..
– Но противники все мощнее, – сказал я с тоской. – Когда-то да обломится.
– Вы тоже все мощнее, – напомнил он. – А если и не мощнее, то хитрее, а это тоже важно для жизни и сельского хозяйства.
Келляве молча разлил всем остатки вина из кувшина, кивнул Периальду, тот мгновенно все понял, такое все мы понимаем сразу, что-то негромко сказал через приоткрытую дверь.
Вскоре слуги принесли два тяжелых кувшина, а пустые забрали с собой.
