– Каким идеалам? – поинтересовался он.
Я отмахнулся.
– Каким-то высоким. Люди всегда стремятся к высокому, хотя сами низкие. Это нас приподнимает и даже поднимает.
Он махнул рукой.
– Хорошо, уговорили. Еще чашечку. На дорожку.
Я сделал кофе, на этот раз просто наполнив предыдущую: незачем их плодить, прислуга уже ломает головы, откуда такая красота, почему раньше не видели.
Сатана поднял чашку аристократически красиво и с элегантностью, так оттачиваемой в этом мире, это важно, взглянул поверх ее края смеющимися глазами.
– За вашу победу, сэр Ричард! Что и моя тоже.
– Спасибо, – ответил я с достоинством. – С удовольствием принимаю. Хотя у меня понятие победы наверняка противоположное.
Он ахнул:
– Пьете за свое поражение?
Я возразил:
– Сэр Сатана, не нужно меня ловить на словесной эквилибристике.
Он осушил кофе залпом, хотя там почти кипяток, опустил чашку на стол и поднялся, красивый и элегантный в этом черном парике и роскошном золотистом жостокоре со множеством звезд из чистого серебра и россыпи драгоценных камней.
– Еще увидимся!
Он шагнул сквозь перила и растворился в вечернем воздухе. Мир сразу ожил, застывшие фигурки внизу задвигались, донесся игривый женский смех и слащавое похохатывание ловеласов, а еще мерный шум фонтанов и дальний отзвук струнных инструментов.
Я некоторое время тупо смотрел вниз, стиснул челюсти, все еще не оставляет чувство некоторого поражения, хотя вроде бы держался достойно и что-то отстаивал.
Хрурт вскочил, когда я резкими шагами пересек покои по направлению к двери.
– Сэр Ричард?
– Прогуляюсь перед сном, – буркнул я. – Запри и никого не пускай в кабинет. И никаких баб!
– Хорошо, – ответил он печально, – а в вашу спальню?
– Голову оторву, – пообещал я.
В зале на нижнем этаже вельможи и дамы такие красивые и праздничные, нарядные и с сильно накрашенными лицами, словно на сцене оперного театра.
Синхронно развернулись в мою сторону, еще когда я только появился на лестнице, следят, вельможи сорвали с голов шляпы и замахали так усердно, что по залу пронесся ветер с запахом духов и притираний.
Герцог Кегельшир прижал шляпу к сердцу и выпрямился, гордый и учтивый, я почти ожидал, что запоет арию герцога из Риголетто, голос у него как раз самый подходящий, не говоря уже про одежду.
– Ваше величество!.. – воскликнул он оперным голосом. – Прошел слух о вашей новой великой… нет, величайшей победе!
Я ответил так же любезно:
– Это победа всего нашего общества, дорогой герцог!..
И поспешил пройти мимо, как раз очень удачно, от входа широкими шагами в мою сторону спешит Альбрехт.
Я насторожился в ожидании неприятностей, лицо завтрашнего принца темнее грозовой тучи, уголки рта опущены, а во взгляде такая тревога, какой не видел с момента битвы с филигонами.
Ухватил меня под руку, оттащил в сторону и сказал свистящим шепотом:
– Из пещер начался исход! Сперва простолюдины, а в королевствах Эстгония и Куршагия на свет божий поднялись короли с дворами и гвардией. Вот-вот выйдут Великие Маги… если уже не вышли.
Сердце сжала ледяная ладонь, но ответить не успел, ряды красиво раскланивающихся вельмож мощно раздвинул, как носорог камыш, довольный и сияющий сэр Джуллиан, весь в золотистых лентах поверх роскошного жостокора, в пышных кружевах и манжетах.
– Ваше величество, – вскрикнул он счастливым голосом, – я бы попросил вас со всем вниманием отнестись к отложенному вами заседанию Имперского Совета, что назначен на завтра после обеда!
Я чувствовал себя как айсберг на вершине Антарктиды, что вот-вот рухнет с ледника в бездонные пучины северного моря.
– Сэр Джуллиан, – произнес я с усилием, – разве вы без меня не все провернули? А я не полез в кувшин, смиренно принял вашу четвертую любовницу?
Он раскланялся с грациозностью обученного хорошим манерам бегемота.
– Все так, ваше величество! – пророкотал он бархатным голосом. – Но мы, ваше правительство, одержали очередную дипломатическую победу!.. Уникальный шанс из могучей империи сделать ведущую на всем континенте!.. Нужно только ваших любовниц поменять в табеле о рангах местами, а одну вообще заменить… Не волнуйтесь, мы все продумали!
