– Да. Три раза.
– Боже! Может, хватит?
– Вы хотите разобраться или нет? – Я уже почти злился.
– Хочу… Но не так. Вколите эту штуку мне!
Я сжал зубы. Вот же угораздило с чокнутой связаться! Шприц перекочевал обратно в холодильник: разговор грозил затянуться – не дай Бог еще кровь свернется!
– Вы в своем уме? – тихо произнес я. – Думаете, это игрушки? Сказано же: я – сувайвор, стойкость у меня! А у вас что? Ни-че-го! Изменитесь вы, даже не сомневайтесь!
– Так я этого и хочу! Изменюсь достаточно, чтобы получить… способности, разберусь со своей проблемой, а потом вы мне эту вашу вакцину вколете, и все!
Ага, все! Размечталась! Я даже глаза закатил. Воистину, нет ничего хуже активных и энергичных дилетантов! Я переждал первую волну злости, чтобы не наорать на нее, и заговорил:
– Вы как меня слушали? Не поняли, что такое «лояльные», как они получаются и почему так называются? Вы же сейчас одной инъекцией прочно посадите себя на иглу! Вам потом эту вакцину себе придется колоть раз в два месяца, если не чаще. А иначе – смерть! Такой жизни для себя хотите?
Козырева тоже сделала паузу перед ответом.
– А теперь послушайте, пожалуйста, меня. Как я вижу эту историю со своей колокольни. Этот урод что-то со мной сделал. Не знаю что, но, думаю, очень плохое. Тем самым он меня списал как расходный материал. Так же как Александра Леонидовича. Выходит, если не разобраться с этой проблемой, долго я не проживу. Если же вы рискнете собой и проиграете, то мне тоже крышка. Но в этом случае худо будет и вам. Зачем рисковать двоим, если можно только мне – человеку, которому нечего терять?
Оп-па! Вот тут она меня уела. С такой точки зрения я эту историю даже не рассматривал. А стоило бы. Именно мне и стоило бы, как человеку, постепенно избавляющемуся от эмоций. Чистая логика и расчет. Да, она права: рисковать одному разумнее, чем двоим. Даже если забыть еще об одном весьма существенном моменте: ведь я, если останусь в живых, смогу уничтожить еще кого-то из заговорщиков, а может, еще и Сида. Или хотя бы попытаться с неплохими шансами на успех. А что сможет Козырева?
Хм… да, вот такими категориями как раз и оперируют наши враги – те, кто называет нас отжившими. Рациональность, эффективность… Неужели, чтобы победить их, надо стать такими же, как они? Подобное побеждают подобным? Похоже, да. Ведь я действую успешнее, когда становлюсь таким…
Но постойте! Дар пророка – до сих пор штука уникальная. Пока что ни до, ни после Алины не появлялось ни одного Измененного с таким даром. Случайная флуктуация Источника? Разум Сеятелей создал нечто такое, что не может повторить, ибо сам не знает, как это получилось? А что, вполне вероятно! Ведь не просто так ее пытались заполучить и Новые, и заговорщики! Все, что от нее осталось, – эта маленькая пробирка (теперь уже – шприц) с кровью. Вколоть его девушке, которая, быть может, погибнет через час, два, сутки? Что, если мы узнаем ее проблему, но не сможем с ней разобраться? Что, если мне придется оставить ее, бежать или, еще того пуще, самолично ее убить? И что тогда с потраченной на нее сверхценной кровью? Пропадет просто так?
Нет, Лариса, конечно, предлагает мне это из самых лучших побуждений, хочет помочь… Хочет помочь… А хочет ли? Я ведь не знаю заложенной в нее программы. Вживленная в тело бомба может оказаться далеко не худшим вариантом. Ведь Сид знал, что у Алины был дар пророка. Мог ли он также знать, что я примерно за неделю до ее смерти взял у нее кровь и положил в холодильник? На первый взгляд, нет, но с Сидом ничего исключать нельзя. Это происходило во Владимирской Зоне, а у Сида, как у Паука по изначальной специализации, там везде глаза и уши, в качестве которых он мог использовать почти кого угодно. Вот хотя бы какого-нибудь истребителя, которого мы с Алиной по причине ночного времени не видели и ее дар не засек тоже, потому что он, скажем, находился далеко и угрозы не представлял. Но он своим ночным зрением вполне мог нас видеть и, как самодвижущаяся камера, передать увиденное своему хозяину…
А теперь… Не была ли вся эта история с помощью Сида в схватке с «лояльными» лишь хитроумной подставой, чтобы выцыганить у меня кровь пророка и не допустить, чтобы ею завладели его враги? Паранойя цветет пышным цветом? Не исключено. Может быть, Лариса и впрямь хочет почувствовать себя полезной, потому что понимает, какую кучу проблем создает для нас с Павлом своим присутствием. А тут – шанс внести свой вклад в общее дело, причем немалый. Вот она за него и хватается. Возможен такой вариант? Вполне. Но жизнь свою я на это не поставлю…
– Хорошо, – медленно произнес я, отворачиваясь. – Закатайте рукав. Вот перекись водорода и вата. Подготовьте вену на правой руке.
– Сейчас, – с каким-то даже радостным облегчением заторопилась Лариса.
Я рукав закатывать не стал – она бы это сразу заметила и подняла крик. Вена на запястье куда менее удобна для инъекции, чем та, что на локтевом сгибе, но при определенной сноровке попасть в нее очень даже можно. У меня сноровка была. И в тот момент, когда Лариса с закатанным рукавом, продезинфицированным сгибом и готовая к великим делам, повернулась ко мне, я уже рухнул на стул, уронив в опустевший холодильник для крови уже пустой шприц.
– Боже, что вы натворили?! – Голос Козыревой аж звенел от праведного негодования.
Я скупо улыбнулся, морально готовясь к ожидающему меня в ближайшие часы не самому приятному физиологическому процессу.
– То, что было нужно, Лариса. То, что было нужно…
Глава 11. Калашников
Нижний Новгород
В том, что штаб-квартира управления «А» ФСБ находилась не в Москве, а в Нижнем, было больше плюсов, чем минусов. Банка с пауками, в которую последнее время превратилась столица, была не тем местом, где можно спокойно работать. А проблемы, связанные с несколько затрудненным доступом в высокие кабинеты, можно было пережить: не так уж часто эти кабинеты были нужны. Тем более подполковнику Калашникову: работу наверху, как правило, брал на себя начальник управления. Зато сейчас, когда приходилось в глубокой тайне планировать весьма скользкую операцию, да еще с двойным дном, удаленность от центра событий играла очень важную роль.
И все же, несмотря на все эти преимущества, Калашников предпочел пригласить главного исполнителя – капитана Дмитрия Седых – к себе на загородную дачу, подальше от лишних ушей, от которых, будучи на работе, ты не застрахован хоть в Москве, хоть в Нижнем, хоть в Магадане. А дачу свою от несанкционированной прослушки Глеб Александрович защитил по последнему слову техники. Не гарантия, конечно, но все лучше, чем в управлении. Да и семья подполковника зимой на даче не появлялась, предпочитая городской комфорт. Так что можно было говорить без помех.
Калашников и Седых расположились по-простому, на кухне, рядом с большой русской печкой, пили чай с малиновым вареньем и выглядели так, будто вели непринужденную беседу на отвлеченные темы.
