Он кивнул.
– Так вот, Стрельцов, мне нужно знать – правда ли то, что передал мне Седых? Насчет заговора и полковника Сердитых?
– Правда.
Калашников аж плечами поник. Я его понимал: нелегко вдруг узнавать, что твой непосредственный начальник на самом деле заговорщик и твой смертельный враг. Это переворачивает мир вверх ногами, и жить в таком перевернутом мире не только трудно, но и опасно.
– Кто еще в заговоре? – спросил он глухо. – И в чем его суть?
– Прежде чем я вам все расскажу, давайте договоримся об одной важной вещи. Для меня важной.
– Слушаю…
Вопреки моим опасениям подполковник и не подумал становиться в позу и утверждать, что я не имею права ставить условий: сразу понял, что имею. Сразу понял, кто кому нужен больше и что я, если захочу, могу вот прямо сейчас отсюда уйти, либо просто так, либо забрав их жизни. И понимая это, он тем не менее решился на разговор тет-а-тет, потому что сознавал и еще одно – некоторая информация не для ушей оперативников. И все это внушило мне уважение к этому изрядно заезженному своей неблагодарной работой усталому человеку, готовому, однако, идти до конца, но выполнить свой долг. Респект! В этот момент я твердо решил, что с Калашниковым буду играть честно.
– Женщина, которая приехала со мной, Лариса Козырева. Ее нужно увезти подальше отсюда. В Самаре у нее семья, но туда ей нельзя, пока живы Сид и заговорщики. Ее ищут и не оставят в покое. Нужна программа защиты свидетелей.
– Не круто ли? Она пока еще ничего не сказала.
– И не скажет. По крайней мере ничего такого, чего не знал бы я. А я расскажу вам все, что вы хотите знать, если будет выполнено мое условие.
– Зачем вы ее отсылаете?
– Она опасна. И для себя, и для окружающих. Сид что-то сделал с ней, и я не могу понять что. Один сюрприз она уже выдала, но не берусь утверждать, что в ней не скрыто ничего другого.
– Сюрприз какого рода?
– Пси-программа в отложенном, спящем режиме. Возможно, внушение, активирующееся в нужный момент и нужных обстоятельствах, а возможно, и что-то более сложное. Сид поработал с ее шефом, Мокрушиным, директором «Москва медиа+», и превратил его в живую бомбу, сработавшую на Сивакине.
– Сивакин…
– Да, – подтвердил я невысказанную догадку подполковника, – он был из заговорщиков. У них с Сидом война не на жизнь, а на смерть. Однако вернемся к Ларисе. Она может быть чем-то вроде такой же бомбы или… как бы не хуже. Чем дальше она будет от центра событий, тем лучше. Помимо всего прочего в нее вживлен маячок, по которому Сид отслеживает ее перемещения. Пока что я его подавляю.
– Как?
– Есть у меня такие способности. Позже расскажу. Один из ваших людей должен забрать ее и увезти. Я хочу, чтобы это был Степан.
– Гецко? Почему?
Я немного помедлил, подбирая слова, но потом плюнул и решил рубануть как есть:
– На нем единственном из ваших людей нет печати смерти.
Несмотря на все свое самообладание, Калашников слегка побледнел.
– В каком смысле?
– Я могу кое-что чувствовать… из будущего. В основном ближайшего.
– Но… Измененные же не обладают такими способностями.
– Ну, одна такая все же была. Случайная флуктуация, порождение объекта в Верхнеобске.
– Но в Верхнеобске не было Объекта.
Я усмехнулся.
– Ошибаетесь – был. Об этом даже в АПБР знали немногие. Нам удалось перехватить Источник… гм… Объект в момент пробуждения и законсервировать его станом. Это сделал я. Там было всего двое Измененных. Псионик и пророчица. Псионика я убил, а пророчицу сделал «лояльной». Она работала со мной целый год. Я взял у нее кровь… и не так давно ввел себе. Теперь у меня есть эти способности… правда, на начальном уровне развития. Больше таких Измененных не появлялось, хотя я не знаю, почему. Полагаю, одна из целей Сида – заполучить мою кровь, чтобы… Впрочем, не будем забегать вперед. Тут все не так просто – в двух словах не объяснишь. Главное – я нужен Сиду. Очень нужен. Заговорщикам тоже. На меня, как на приманку, можно ловить и того, и других. Если вы хотите их уничтожить, я готов вам в этом помочь, потому что ничего на свете я не хочу больше, чем этого! Вам интересно?
– Более чем, – глухо промолвил Калашников. – И все же что с моими людьми?
– Они все умрут, – просто сказал я. – Все, кроме Степана. И в самое ближайшее время. Не знаю, как остальные, но Дмитрий сгорит.
У подполковника даже взгляд потух.
– А я?
– Пока не вижу. Алина… та пророчица могла видеть довольно далеко – на год и более. Я – пока нет. Только ближайшее будущее.
– А это значит…
– Что у нас с вами очень мало времени. Вы должны немедленно отослать отсюда Ларису и Степана. А потом я вам все расскажу.
Калашников резко кивнул.
– Хорошо. Но что, если она не захочет?
– Я это улажу. Дайте нам несколько минут наедине. А вы поговорите со Степаном. Только ни слова о моем предсказании. Это будет… некстати.
– Я все сделаю… Но скажите хотя бы, кто еще в заговоре?
– Директор АПБР.
– Носкевич?!
– Он самый. Из главарей их осталось двое. Кого-то убил я, кого-то Сид. Ну так что?
– Согласен. Идите пообщайтесь с Козыревой. И пригласите Гецко.
* * *
Когда я вышел, все выжидательно уставились на меня.
– Степан, подполковник хочет тебя видеть.
– Одного? – удивился тот.
– Да. У него для тебя задание.
Гецко пожал плечами и двинулся к кабинету шефа, а я повернулся к Козыревой:
– Лариса, отойдем на пару слов.
На ее лице появилась улыбка с легкой примесью тревоги, но она кивнула.
– Ребята, – сказал я остальным, – не надо за нами идти! Мы никуда не сбежим, правда!
Седых кивнул и махнул рукой – идите, мол.
На улицу мы выходить не стали: ни к чему таким лицам, как наши, светиться здесь лишнее время – мало ли кто увидит. Просто зашли в соседнюю комнату, и я плотно прикрыл за собой тяжелую деревянную дверь. В свое время такая была в кабинете АСа – сквозь нее хрен что услышишь.
– Прямо тайны мадридского двора! – Лариса пыталась шутить, но испуг в глазах выдавал ее. – Что такого важного нельзя сказать при всех? Подполковник что-то…
– Лариса, – перебил я девушку, – подполковник ни при чем. Ну, почти ни при чем. Это наше дело. Наше с тобой.
– Миша, я…
– Подожди – дай мне сказать! Тебе надо уехать! Немедленно. Со Степаном. Он отвезет тебя в безопасное место. Оформит в программу защиты свидетелей.
