В город я въехал уже на машине – прихватил бесхозную. Нельзя было терять время на пешие переходы: зря я, что ли, так гнал из Москвы? Жаль, что мотоцикла не нашлось – лучше бы на нем. Ведь в Зоне возможны всякие сюрпризы. А он проскочит там, где четырехколесному коню нипочем не проехать. Впрочем, пока я ехал по прямому как стрела Московскому шоссе, таких проблем у меня не возникало. Первая крупная авария встретилась мне у въезда на развязку на пересечении КАДа и Московского шоссе. Ее пришлось обойти пешком, а по ту сторону найти новый транспорт и двигаться дальше.
В этой Зоне мне еще бывать не приходилось, и Питер напрягал своей пустотой и тишиной. Не то чтобы я ожидал увидеть здесь толпы народа, но был же у меня опыт других городов, павших под натиском эгрегоров Источников: Владимир, Муром, Печора, не говоря уже о Краснотайгинске – там все равно было хоть какое-то движение: мутанты, фантомы, Новые… Здесь же казалось, что город не захвачен Зоной, а умерщвлен каким-то чудовищным вирусом, уничтожающим все живое. Не было даже ворон, которых обычно не смущают подобные радикальные перемены. Тишина была бы гробовой, если б не вой ветра и шум мотора моей машины, казавшийся жутко громким.
Я специально выбрал Московское шоссе. Во-первых, оно шло по диагонали на северо-запад, то есть в самом нужном мне направлении. Во-вторых, было широким и прямым, что позволило мне опять разогнаться чуть ли не под двести. Если что, пророческая сила предупредит.
А она, кстати, вела себя странно. На меня все больше наваливалось тягостное, но неопределенное ощущение надвигающегося кирдыка. Причем оно становилось тем явственнее, чем дальше я углублялся в мертвый город. Но это была именно она, моя пророческая сила, а не какие-то там заморочки психологического плана, порожденные мрачными окружающими пейзажами. Она не говорила и не показывала ничего конкретного, а словно бы нудила и скулила, постепенно повышая голос: «Не надо, не езди туда – худо будет!» – «А что худо?» – «Да фиг его знает! Но чую – худо! Не езди, а?» Нагнеталась напряженность, которая не переходила в страх только потому, что я ей вовремя говорил «Цыц!».
Первый инцидент произошел на площади Победы. Перед ней я сбавил скорость до ста двадцати, потому и успел увидеть и почувствовать первого Измененного – читающего. Несмотря на то что сама по себе эта встреча не сулила мне ничего хорошего (он наверняка был соглядатаем Сида или, как его тут величают, Паука), я ощутил даже мимолетное облегчение – есть все-таки жизнь на Марсе! Пусть даже такая… Впрочем, эту конкретную жизнь я поспешил оборвать – просто снес его машиной на полном ходу, благо стоял он у самой дороги. Вот только читающий, скорее всего, тоже успел меня почувствовать и понять, кто прибыл к ним в гости. А вот успел ли передать по инстанции, не знаю: я, конечно, попытался с ходу шарахнуть по нему глушением, но попал или нет… Слишком быстро все произошло.
После этой встречи все мои дурные предчувствия усилились. Теперь уже и логика подсказывала, что надо ждать неприятностей. Я понесся по Московскому проспекту на север: ощущение, что времени практически не остается, уже долбило мне мозг, как соседский перфоратор в воскресенье. Хорошо хоть бесхозных и, главное, раздолбанных в хлам машин здесь было меньше: все крупные аварии, похоже, сконцентрировались в основном на выезде из города, где людей гнала паника, а близость спасения окончательно сворачивала крышу. Просто моя пророческая сила почему-то стала давать сбои в плане предупреждения сиюминутных проблем и препятствий, предпочитая нагнетать общую атмосферу жути и безнадеги, предвещая немыслимые беды, по сравнению с которыми какой-нибудь перегородивший дорогу грузовик, в который я могу вписаться на полном ходу, – чепуха на постном масле. Один раз меня спасла только моя реакция скоростника, позволив объехать две поцеловавшиеся взасос легковушки.
Второй инцидент произошел у моста через Обводный канал. Я даже сам не сразу понял, что произошло. На подъезде к мосту я сбросил скорость до пятидесяти – сразу за ним надо было резко поворачивать. И хорошо, что сбросил. Первым сработало чутье, но не пророческое, а глушительское – оно определило впереди наличие чего-то большого, мощного и опасного. Я не смог соотнести этот сигнал ни с одним из известных мне видов Измененных, но интенсивность сигнала пробирала до печенок. Это что же за хрень там такая? А потом я ее увидел. В сгущавшихся зимних сумерках мост через Обводный канал светился пульсирующим серебристым сиянием, от которого исходил немыслимый холод. Светился, собственно, не только мост, но и прилегающие к нему десятки метров набережной. На самом мосту было что-то еще – он прямо на глазах покрывался каким-то зеркальным веществом, которое отражало, преломляло и даже как будто усиливало это сияние.
Я не выдержал и дал по тормозам. Соваться к этой штуке не хотелось совершенно. Конечно, сувайворская стойкость остается при мне, но кто его знает, какое воздействие оказывает светящееся нечто? От пророческой силы толку не было: она продолжала истерить, объявив мне попутно забастовку за то, что я игнорирую ее главный посыл – валить ко всем чертям из Питера. И тут я увидел нечто, подтолкнувшее меня к решительным действиям: зеркальная субстанция пожирала мост! Там, где она сползала с его конструкций (не важно, с металлических перил или гранитных тумб), они растворялись, словно разъедаемые чудовищно концентрированной кислотой. Если дать аномалии время (а это, как я понял, все же была аномалия), она просто уничтожит этот мост. А кто знает – может, то же самое происходит и с другими мостами? Похоже, мне пытаются отрезать путь к Новой Голландии.
Эта мысль вызвала у меня приступ ярости, мигом заглушивший и резонные опасения насчет светящейся штуки впереди, и мрачняк, нагнетаемый моей пророческой силой. Я решил рискнуть, отъехал назад, чтобы получше разогнаться, и дал по газам. Это было одновременно страшно и феерично. Я въехал на мост на полной скорости, надеясь, что инерции движения мне хватит, даже если эта дрянь успела разъесть полотно. Сияние вокруг стало ярче, а холод почти невыносимым. К тому же я ощутил, как аномалия атакует меня энергетически. Мощно атакует, пытаясь выпить жизнь, но я все же оказался ей не по зубам – она отпрянула, будто бы даже расступаясь передо мной. Отступила и зеркальная субстанция, попытавшаяся было прицепиться к моей машине.
Я прорвался! Осознание этого заставило меня в восторге испустить индейский боевой клич, присовокупив к нему вполне русское: «Ну что, съела, тварь?!» И только минуту спустя я ощутил, что машина едет практически на ободьях: зеркальное нечто разъело резину.
К счастью, уже на следующем перекрестке мне удалось разжиться новым транспортным средством. Доехав до метро «Технологический институт», я свернул на Первую Красноармейскую. Навигатор подсказывал оптимальный маршрут: по ней на запад, потом по Троицкому проспекту и к Египетскому мосту через Фонтанку в надежде, что он еще цел. Дальше по Лермонтовскому проспекту до Декабристов, а там уже и до Новой Голландии рукой подать – хоть пешком дойду.
Вот там, около Египетского моста, меня впервые попытались остановить. То есть конкретно меня и намеренно. И опять я не получил предупреждения. Впрочем, появление провидческих способностей не успело еще меня разбаловать, и я не забыл, как обходиться без них. На перекрестке с Лермонтовским проспектом, там, где мне пришлось снизить скорость, чтобы вписаться в поворот, пиромант попытался взорвать мою машину, понимая, что хоть меня самого его воздействие не берет, но когда автомобиль превратится в жаровню, тут уж будь ты хоть трижды сувайвором, а помрешь. Впрочем, почему попытался? Взорвал. Только я из нее успел вывалиться на мгновение раньше. И вывалиться в режиме сверхскорости. Новый и опомниться не успел, как стал покойником. Зато меня атаковали другие. Скоростники. Пятеро. И двое глушителей. Последних я успел опередить своим глушением, не дав меня выбить в обычный режим. Но, подавляя их силу, вынужден был биться со скоростниками на равных. Хотя какое там равенство, когда пятеро против одного!
