Лицо Рембрандта стало совсем белым. Он закурил сигарету и настороженно посмотрел на меня:
– Макс, какая-то снежная буря просто… Откуда мне знать, что это не бред?
– Кокаин на меня так не действует.
– Ты хочешь сказать, что по-настоящему невиновен? Лягушатники действительно подставили тебя? Ты чист как слеза?
Я кивнул:
– Раньше ты мне верил.
– И ты не сможешь раздобыть даже пару сотен долларов?
– Ну, разве что если заложу свою одежду.
Джимми шепотом выругался.
– Но во всех чертовых газетах писали, что ты крупный жулик, Макс. Мошенник столетия! – Он посмотрел на меня как удивленный ребенок. – Господи Иисусе!
Неожиданно я почувствовал себя виноватым:
– Наверное, кто-то и получил деньги. Но это был не я.
Скептически поморщившись, он выдохнул дым:
– Выходит, ты чертово трепло! Подстава! Сбежал из страны, так и не поняв, что случилось. Здорово! Так, похоже, мы теперь выглядим как настоящие болваны! – Он покачал головой. – Значит, Рождества не будет, – добавил он, как будто обращаясь ко всему ресторану.
– Ты не прав, если ты думаешь, что Коля предал меня. Я подозреваю де Гриона. Мой друг – князь королевской крови. Он спас меня, Джимми. Он спас бы меня и теперь, если бы мог. У меня нет его нового адреса. Однако друг из Италии…
– Какое роскошное жульничество!
Джимми уже не слушал меня. Мне его реакция показалась странной. Он как будто восторгался преступниками, которые меня предали, а еще смеялся над собой. А ведь буквально несколько минут назад он предупредил, что моя жизнь в опасности. Возможно, ирония помогала ему скрыть собственный страх, но в любом случае это меня встревожило. На губах его появилась улыбка, затем он нахмурился:
– И какими же идиотами мы себя выставили! Нас надули, как малых детей! Все эти месяцы… Планы. Расходы. Мы все вбухали в дело. Это я заставил Люциуса уговорить тех старых хитрецов! О господи!
Хотя многие из его замечаний оставались неясными, можно было сказать, что он по-настоящему расстроен.
– Уверяю тебя, Джимми, я всей душой поддерживаю план. Я никогда не хотел никого обманывать, а меньше всего тебя и майора Мортимера. Я предлагал свои услуги, свои патенты, свои навыки, мозги. И ведь с этой стороны все в порядке. Если бы у меня были наличные, я немедленно отдал бы их мистеру Роффи! Я поставил на кон не меньше, чем он. Я не хочу, чтобы наш план рухнул.
Джимми явно расстроился. Он поручился за меня перед друзьями, а я его так подвел. Я не мог успокоиться и все извинялся и извинялся. Я попытался взять его за руку. Он как будто не заметил моего прикосновения. Джимми словно бы вообще ничего вокруг не видел. Он рассеянно смотрел на круглые лампы, висевшие вверху, и чему-то усмехался. Неужели мы оба сошли с ума? Я не мог тогда понять, почему он так реагирует.
Конечно, это был просто шок. Много раз я возвращался к этой встрече и ломал голову над тем, почему он совершенно неожиданно рассмеялся. Я изумленно уставился на него.
– О господи Иисусе! – Он был беспомощен. – Мы сами нашли приключения на свои задницы!
Ему не следовало брать всю вину на себя. Ответственность за случившееся лежала отчасти и на мне.
Я никогда не обманывался в подобных делах.
Biddena natla’ ila barra. Mashi yesma’
[236].
Глава семнадцатая
Почему радуются другие люди? Этот вопрос зачастую ставил меня в тупик. Реакция Джимми Рембрандта на мои затруднения в течение нескольких лет оставалась для меня загадкой. Когда мы с ним расставались возле кафе Планкетта, он все никак не мог прийти в себя и иногда фыркал и морщился от смеха. Он пожелал мне удачи, «хотя мне кажется, Роффи и Гилпину она понадобится больше». Он еще раз взмахнул дрожащей рукой и, не сказав больше ни слова, быстро зашагал по Монро-стрит и скрылся среди теней.
Я видел мало забавного в своем тогдашнем положении. И совсем уж невесело стало на следующий день, когда я, приехав с пустыми руками из офиса «Вестерн Юнион», увидел Пандору Фэрфакс. Она выпрыгнула из автомобиля и бросилась ко мне. Миссис Фэрфакс спросила, видел ли я кого-то из своих партнеров. Похоже, оба исчезли, не оплатив аренду как своих квартир, так и моей. Они также задолжали значительные суммы различным типографам, проектировщикам, механикам, инженерам и рекламным агентствам. Ей самой пообещали наличные за аренду самолета. Рассчитывая на аванс за консультации, она уже сделала первый взнос за новый самолет.
– Ходят слухи, – сказала она, – что люди «Босса» Крампа получили приказ достать их живыми или мертвыми.
Тем вечером я оказался в необычайно затруднительном положении – мне пришлось объяснять, почему мои партнеры не оставили никаких координат. Я сказал, что, по-моему, они постоянно живут в Вашингтоне. Один из суровых подручных «Босса» Крампа пообещал проверить это. Он казался сердитым и подозрительным, но здравый смысл, вероятно, заставил его признать, что я говорю правду. Вдобавок он хорошо знал, какое положение я занимал в обществе, – очевидно, я ни в каком мошенничестве повинен не был. Тем не менее меня отвезли в небольшой офис над складом молочных продуктов на Юнион-авеню. Там я встретился с самим Э. X. Крампом. «Босс» был спокоен и вежлив. Он оказался выше, чем я ожидал, и носил бледно-синий костюм. У него были округлые, ровные черты лица, наманикюренные ногти и очки в роговой оправе. Он тоже почти сразу поверил, что мне ничего не известно о местонахождении партнеров и о деньгах, которые они задолжали в городе. Конечно, теперь Босс отрицал, что доверял этим двоим, и заявлял, что никогда ничего не слышал о залоге в четыреста пятьдесят тысяч долларов, который с нас потребовали. Было неблагоразумно говорить ему, что если бы требование не предъявили, то счета были бы быстро оплачены, и Мемфис к концу года стал бы гораздо богаче.
Надо признаться, я не хотел ни с кем делиться своими предположениями: мои партнеры, убежденные, что я предал их, в панике бежали. Не имея возможности раздобыть еще сто пятьдесят тысяч долларов, они забрали свои деньги и вышли из дела. Я не хочу возлагать вину за собственные неудачи на других. Я позволил им поверить, что я богат. Они поступили честно. Если бы они хотели мне отомстить, то могли бы разгласить сведения о моем прошлом. Так что я по-прежнему верил в их честность. Некоторые из нас просто сильнее других. Возможно, оказавшись в их положении, я продолжал бы стоять на своем и преодолевать затруднения, а они просто потеряли самообладание. Больше всего, конечно, я сожалел о том, что пришлось заморозить еще один многообещающий, смелый и коммерчески выгодный проект. Политическая машина «Босса» Крампа теперь работала против моих планов. Он об этом сказал прямо. Теперь мне понятно, что моя дружба с майором Синклером, возможно, как-то повлияла на это решение. К сожалению, Крамп противостоял ку-клукс-клану, и поэтому он так и не смог привести Мемфис к процветанию. Эта вражда, основанная на злобных слухах, распространявшихся прокатолическим «Коммерческим вестником», – единственная причина, по которой Крамп так и не достиг высокого положения, на которое мог рассчитывать благодаря интеллекту и характеру. Возможно, он считал клансменов своими соперниками. Союз с кланом обеспечил бы ему не местное, а национальное влияние.
