Ко мне даже заглянула соседка. И сказала, переминаясь на пороге:
– Я просто не могу представить, что делала бы в такой ситуации.
Я старалась оставаться терпеливой, кивая вместе с ней.
– Всё же, я полагаю, вы должны быть благодарны, что это не ваш собственный ребенок.
Я не поверила своим ушам:
– Что?
– Я имею в виду – конечно, это ужасно, но потерять собственного ребенка – это разве не хуже?
– Нет, не хуже! – воскликнула я. – Что может быть хуже того, что случилось?
– О, нет, я не хотела сказать, что это не ужасно, – испугалась она. – Я просто подумала, что, если бы это был один из ваших, тогда… – Она замолчала, глядя за мое плечо с безумным видом. – Вам всё равно, где ваши детки?
– Спасибо, что приходили, – произнесла я. – Но мне действительно необходимо вернуться к делам.
Я закрыла перед соседкой дверь и прижалась к ней спиной, зажмурив глаза и неслышно крича. О Господи, я сказала ей за это «спасибо»! Что сломалось во мне? Неужели я так боюсь оттолкнуть людей, что позволяю им вываливать на меня свои нежелательные мысли? Я боюсь того, что они обо мне скажут, если я не позволю?
Одри подошла к дому как раз в момент нашего нормального временного беспорядка, когда я готовила завтрак. И, открыв ей дверь, я поняла, как это, наверно, выглядит со стороны.
– О, Од… – Я растерялась. – Извини, мы просто пытались приготовить что-то вроде завтрака, а дети… ну, ты знаешь, каково это. – Я посторонилась, впуская ее и любуясь видом на свой коридор. Молли сидела и плакала у подножия лестницы, а Эви торчала в дверях кухни со свисающим из руки мокрым ночным подгузником. Телевизор орал из игровой комнаты – Джек прибавил громкость, чтобы заглушить своих сестер.
– Так и должно быть, – сказала она, обняла меня и аккуратно сложила свой кардиган на столе в коридоре. – Надо мне было привести мальчиков, чтобы посидели с Джеком. В любом случае тебе не нужно нарушать привычное течение их жизни.
– Я знаю, но…
Одри прервала меня, вскинув руку:
– Я приготовлю кофе нам обеим, пока ты разбираешься со всем этим.
Я улыбнулась с благодарностью:
– Я освобожусь через минуту. Ну, Молли, что за обиды? – спросила я, присев рядом с дочерью на нижней ступеньке.
– Эви пнула меня! – всхлипнула она.
– Эви! Это правда?
– Ты забыла это, – сказала Эви, швыряя мокрый подгузник через коридор.
– Господи, Эви, подойди и подними это. Пожалуйста.
– Могу я позавтракать?
– Я сказала, подойди и подними его, Эви! – Я указала на подгузник, поднимаясь на ноги.
– Я хочу хрустящие подушечки, а не тосты.
– Эви! – крикнула я. – Просто делай, что тебе говорят! И подойди и скажи мне, зачем ты пнула Молли!
– Она пнула меня первой!
– Я этого не делала, мамочка, правда! – плакала Молли.
– О, Боже! – Я зажала уши руками. – Прекратите спорить! Что с вами обеими не так? Вы правда думаете, что ваши пустяковые ссоры сейчас важны?
Джек оглянулся с дивана в игровой комнате, а затем повернулся обратно к телевизору.
– А ты можешь убавить громкость, Джек? – крикнула я. – Я не слышу собственных мыслей!
– Зачем тебе это нужно? – спросила Молли.
– Что?
– Слышать собственные мысли.
Я схватилась за перила, сжимая их ладонью. Я знала, что должна засмеяться, но почему-то не могла.
– Не встревай, Молли.
Ее нижняя губа дрогнула, а затем она вскинула руки к лицу, театрально свернулась в комочек и зарыдала сильнее прежнего.
– Идем пить кофе, – предложила Одри, появляясь в дверях кухни. – Девочки, а почему бы вам не пойти посидеть с братом? Посмотреть телевизор? Я сегодня принесу вам завтрак туда.
– В самом деле?! – Глаза Эви засияли, когда она поскакала в игровую комнату, и Молли в конце концов развернулась из комочка и последовала за ней.
– Ты ела? – спросила Одри, когда мы прошли на кухню. Аромат кофе доносился из чашек. – Я приготовлю тебе тост, если нет, – добавила она, вставляя два ломтика хлеба в тостер.
Я покачала головой:
– Спасибо, я не голодна.
– Ты должна поесть.
– Поем попозже. – Я благодарно улыбнулась ей и поняла, как хорошо, что она снова здесь и взяла всё под контроль. Как же недоставало нам этого последнюю пару лет, как же мы отдалились друг от друга с тех пор, как Том и я расстались… Одри поддерживала меня на всем протяжении нашей с ним разлуки, но всегда ясно давала понять, что мы должны оставаться вместе ради детей, поэтому я перестала с ней секретничать. Так, как делала это с Гарриет.
Мы сидели на табуретках у кухонного островка и молчали. Она раздвинула двери в сад, и легкий ветерок задувал внутрь, а длинные полоски солнечного света сверкали на каменной плитке, как кинжалы.
– Расскажи мне побольше о прошлой ночи, – попросила Одри через некоторое время. Я позвонила ей сразу, как только ушел Том, но сообщила только краткие детали.
– Это было ужасно.
Она кивнула.
– Как они там?
Я вздохнула, вытянув перед собой руки и обхватив чашку кофе, которую Од придвинула ко мне.
– Брайан более или менее перехватил инициативу. Он один задавал все вопросы и злился.
– В самом деле? – спросила Одри, задержав ложку с сахаром над своей чашкой, когда взглянула на меня.
Я кивнула:
– Это напугало меня. Я знаю, глупо так говорить, учитывая, через что он проходит. Полагаю, я должна была этого ожидать.
– А Гарриет?
– Гарриет… – Я вздохнула, делая глоток кофе. – Ты что, положила сахар в мой?
– Я подумала, тебе сейчас жизнь подсластить не помешает.
Я поморщилась, но всё равно сделала еще глоток.
– Гарриет, совершенно очевидно, не хотела меня видеть.
– Я думала, она просила тебя прийти, – сказала Одри.
– Просила. Детектив подчеркнул в разговоре со мной, что она передумала и хочет, чтобы я пришла. Я не знаю, может, Гарриет снова передумала, а возможно, просто увидеть меня оказалось слишком тяжело для нее. Что бы это ни было, она не могла на меня смотреть. – Я вздрогнула от воспоминаний, всё еще свежих, полоснувших мне ножом по сердцу так, как если бы это происходило сейчас.
Одри порывисто вздохнула.
– Что с тобой? – спросила я.
– Я просто не могу представить себя на ее месте, – тихо ответила Одри. – Она впервые оставила с кем-то свою девочку, и тут же случилось немыслимое.
